— Значит, сегодня у него вкус речной воды! А в реке рыбы делают такое, что у меня всякий аппетит пропадает. Так что неси другое пиво!

— Как пожелаете, государь.

Фиррина вошла и увидела, как старик-ключник жестом подозвал слугу, ожидавшего в темном углу комнаты, сунул ему кувшин, подмигнул и велел принести пиво из другой бочки.

— Фиррина! — воскликнул король, заметив стоящую в дверях девочку. — Заходи! Гримсвальд, неси еще один прибор. Моя дочь пришла отужинать со своим старым отцом.

Ключник засуетился, принес посуду и поставил еще один стул у простого деревянного стола, за которым ел Редрот, когда не было нужды развлекать сановников.

— Слышал, ты сегодня метала топор прямо как лучшие из моих воинов, — улыбнулся король.

Глаза его сияли гордостью за свою дочь.

— Да. Я бы бросила еще лучше, да капитан сказал, что тренировка окончена, — ответила Фиррина.

Редрот разразился утробным смехом. Он часто хохотал тогда, когда другой на его месте просто улыбнулся бы.

— Не сомневаюсь! Зигмунд, конечно, уже не тот, что раньше. Придется отправить его на покой. Его воины пришли из северных краев. Думаю, он будет рад обзавестись землей и жить на содержание…

— Все равно он бросает топор лучше, чем воины, которые в два раза моложе его, — кинулась защищать старого солдата Фиррина. — Жалко терять такого опытного человека из твоей личной гвардии.

— Да не беспокойся, он прослужит еще пяток лет. Это я так, прикидываю на будущее, — добродушно проревел Редрот.

Слуга вернулся с кувшином пива, и Гримсвальд до краев наполнил высокую пивную кружку его величества. Король сделал большой глоток.

— Вот это другое дело! Я всегда могу понять, когда пиво выдохлось.

— Да, государь, — ответил управляющий, про себя улыбнувшись, как злорадный мальчишка.

— И не забудь про Фибулу! Где ее блюдечко с молоком?

— Сию минуту, государь, — отозвался дед-ключник, и блюдце возникло так неожиданно, словно он выудил его из рукава.

Редрот улыбнулся и, порывшись за пазухой, извлек на свет котенка.

— Вот ты где, мой сладкий! — тихо сказал он, и малышка радостно замяукала.

Осторожно удерживая кошечку грубыми пальцами старого вояки, король усадил ее на стол перед блюдечком. Вдоволь налюбовавшись, как Фибула лакает молоко, он все же повернулся к дочери.

— Итак, почему ты решила сегодня поужинать со мной?

— А что, для этого нужна причина?

— Нет, но обычно ты приходишь с какой-нибудь просьбой. Иначе ты ешь с солдатней или на конюшне с грумами.

Фиррина вдруг почувствовала себя виноватой. Может, отец прав и ей приходит в голову поужинать с ним только тогда, когда надо о чем-то попросить?

— Мне ничего не нужно, — наконец ответила она.

— Просто решила составить мне компанию?

Тут принесли ужин, и девочка подождала, пока слуга разложит еду по тарелкам и удалится.

— Да, составить компанию… и задать пару вопросов.

— Вот как! — воскликнул король с таким видом, как будто его подозрения подтвердились, и улыбнулся. — О чем ты хочешь спросить?

Фиррина вгрызлась в куриную ножку, подбирая слова. С тех самых пор, как ей в лесу встретился Оскан, она гадала, кто же были его родители. Потом ей пришло в голову, что о его отце вообще никто не упоминал. Тогда она решила спросить короля, не знает ли кто о нем, но сперва получить ответы на другие вопросы.

— Почему после Призрачных войн изгнали всех ведьм? — спросила она по размышлении.

— Не всех, а только злых, — ответил король. — От добрых много пользы.

— Как это?

— Они исцеляют больных, помогают роженицам, могут снять порчу с урожая или защитить нас от злых чар, которые насылают король и королева вампиров. К тому же, — король осушил кружку с пивом, — они всегда были преданы королю и первыми предлагали помощь. Помни это, когда взойдешь на трон.

Девочка кивнула, переваривая эту информацию.

— А кто такая Белая Эннис?

— Одна из лучших ведьм! — промычал Редрот. — Могущественная. Я сам был свидетелем того, как она выхватила ребенка из лап смерти, когда все лекари потеряли надежду. А однажды на охоте видел, как она одним суровым взглядом прогнала разъяренного кабана.

Отец и дочь надолго замолчали, размышляя о доброй ведьме, так что некоторое время тишину нарушала только работа их челюстей.

— И вот еще что! — продолжил Редрот, ткнув в дочку репой. — Она была красавица. Волосы чернее ночи и глаза цвета моря под грозовым небом!

Фиррина изумленно посмотрела на отца. В жизни она не слышала от него ни единого поэтичного слова, а тут он описывал Белую Эннис, словно пел ей хвалебную оду.

Король покраснел и прочистил горло.

— Конечно, к старости она немного одряхлела. Как и все ведьмы. Но ее сила не иссякла.

— И все же эта великая целительница не смогла себя излечить, — сказала Фиррина.

Редрот пожал плечами.

— Пробил ее час. Ведьмы всегда знают об этом заранее и уходят из мира с достоинством.

Фиррина махнула слуге, и тот плеснул ей в кубок вина, долив на две трети водой — в ее юные годы принцессе не полагалось пить неразбавленное.

— Теперь ее сын живет в пещере.

— Да, Оскан, знаю. Он лечит раненого грума.

— Он унаследовал силу своей матери?

Редрот пожал плечами.

— Кто знает? Ведьмаки встречаются редко. Мужчины обычно становятся учеными магами и занимаются больше арифметикой, чем волшебством. Но, если нужно, они могут и молнию вызвать или заставить камни ходить.

— Он целитель, — сказала Фиррина, словно это подтверждало его сверхъестественные способности.

— Ну да, — согласился Редрот. — Значит, наверняка обладает даром своей матери. Хотя никто не знает точно.

— Лекарь уже привез грума обратно в город? — спросила Фиррина.

Редрот пожал плечами.

— Не знаю. Спроси у Гримсвальда. ГРИМСВАЛЬД!

— Да, государь? — Коротышка объявился за стулом короля так быстро, словно вырос из-под земли.

— А, вот ты где. Лекарь…

— Нет, государь. Он решил оставить его в лесу еще на день или два.

— Когда он поедет за ним? — спросила Фиррина.

Ей было известно, что Гримсвальд всегда знает в подробностях все планы лекаря.

— Полагаю, завтра, госпожа.

— Хорошо. Я поеду с ним. Надо дать коню размяться.

Редрот пристально посмотрел на дочь. Ее лошади скорее нужен был отдых, чем тренировка. Но ему оставалось только мысленно пожать плечами: пусть заводит себе друзей, если хочет. Правда, уже не за горами время, когда ей придется выбирать себе жениха, но у Фиррины хватит ума не противиться браку, выгодному для Линденшильдского рода.