Они продолжали стоять так близко друг к другу, что дыхание их почти смешивалось. Элиза понимала, сколь велика опасность того, что его глаза проникнут прямо ей в душу.

– Я вообще не собиралась пить. Просто…

– Просто – что?

– Я не люблю говорить о своих родителях.

– Почему?

– Это… слишком больно, понимаешь?

– Нет. Не понимаю. – На его губах появилась мрачная ухмылка.

– Конечно нет. – Элиза нахмурилась. – Полагаю, у тебя было восхитительное детство, наполненное тошнотворно блаженными воспоминаниями.

Ладони, лежавшие на ее талии, едва заметно сжались.

– Тошнотворными – довольно часто, блаженными – нет.

Элиза внезапно осознала, что его руки все еще касаются ее тела. Она не могла думать ни о чем, кроме жара, проникающего в ее кожу от его прикосновений. Ей хотелось, чтобы эти руки скользили по ее телу, лаская и пьяня.

– Что ж, мне очень жаль.

– Жаль чего?

– Нас обоих.

– Мне не нужна твоя жалость, – резко сказал он.

Элиза вздрогнула, и он тут же провел ладонями по ее рукам, согревая и успокаивая ее. Она изо всех сил старалась сосредоточиться.

– Я просто…

Взгляд Алехандро опустился к ее губам, и все мысли мгновенно улетучились из ее головы. Элиза отвела взгляд, пытаясь восстановить здравомыслие, но его руки на ее талии затормаживали ее мыслительный процесс.

– Алехандро?

– Да? – выдохнул он.

– Можешь отпустить меня. Обещаю, я не упаду.

Руки Алехандро задержались на ее теле еще на несколько секунд, а потом он отпустил ее.

– Рад слышать. Хочешь кофе или будем считать, что на сегодня рабочий день закончен?

Она провела ладонями по рукам в тех местах, где Алехандро касался ее. Она с удивлением осознала, что вовсе не хочет, чтобы этот день заканчивался.

– Ты собирался сказать мне, кто стоит за саботированием слияния.

Разные эмоции смешались в его глазах, и от этого зрелища у Элизы неприятно засосало под ложечкой.

– Это мой брат, – наконец сказал он. Вопреки выражению глаз, голос его был абсолютно лишен эмоций.

– Твой брат?

– Да.

– Но… почему?

Алехандро сделал несколько шагов назад к сервировочному столику и налил себе кофе.

– Потому что у меня, как и у тебя, слово «семья» не вызывает радужных чувств.

Элиза слишком хорошо понимала, о чем он говорит.

– Все же это несколько чересчур… Неужели брат настолько сильно хочет причинить тебе боль?

– Ты предполагаешь, что я из тех людей, которым можно причинить боль? В худшем случае он доставит мне массу неудобств, не более.

Ошеломляющая уверенность в его словах слегка охладила ее. И все же она ощущала какую-то близость с Алехандро, испытывая эмоции, которым не могла подобрать нужного определения.

– Думаю, на сегодня все же достаточно. Пойдем. – Он вышел из столовой и направился в свой кабинет.

Элиза не торопясь последовала за ним и увидела в его руках свой пиджак и портфель. Алехандро помог ей одеться, и она смущенно пробормотала «спасибо». Она уже собиралась попрощаться, когда увидела, что он тоже надел пиджак и подошел к ней.

– Ты тоже уходишь?

– Я отвезу тебя домой.

– В этом нет никакой необходимости. – Она покачала головой. – Я поеду на метро и через двадцать минут буду дома.

Он взял ее за локоть и пошел к двери.

– Уже поздно. О том, чтобы позволить тебе ехать на метро в этот час, не может быть и речи. Завтра мне хотелось бы увидеть тебя на работе целой и невредимой.

– И все же…

– Ты уже забыла о нашей договоренности не тратить время на ненужные споры?

Элиза упрямо поджала губы и пошла за ним к лифту. Закрытая в маленьком пространстве, она не знала, что сказать человеку, чье присутствие было столь осязаемым. Она предпочла отвернуться, чтобы не встречаться с ним взглядом. В зеркале лифта она детально видела его отражение.

Даже в профиль Алехандро был потрясающе привлекателен. В электрическом свете ламп его кожа приобрела насыщенно-оливковый цвет, а темные волосы блестели так, что к ним хотелось прикоснуться. Элиза никогда прежде не испытывала желания дотронуться до лица мужчины, не говоря уж о его волосах.

В те редкие свидания, на которые она ходила в колледже, она быстро выяснила, что в подтексте каждого из них был секс. Эти реалии преследовали ее и на работе, но она быстро научилась держать мужское внимание к своей персоне на значительном расстоянии.

Но, глядя на Алехандро, она почувствовала незнакомое до сей поры желание сделать все наоборот, поддаться этому сексуальному влечению, которое пронизывало ее насквозь, до самых кончиков пальцев.

Словно почувствовав, что Элиза искоса поглядывает на него, Алехандро поднял голову, и их взгляды встретились в зеркале. Он смотрел в ее глаза, и она не смогла отвести взгляд, словно он гипнотизировал ее. Единственным звуком, нарушившим молчание, было мерное гудение лифта.

Глаза Алехандро темнели с каждой секундой. Когда его взгляд опустился к ее губам, Элиза неосознанно разомкнула их. В тишине раздался тихий вздох, словно начало то ли проклятия, то ли молитвы.

Двери лифта раскрылись с тихим стуком, и чары рассеялись.

Взгляд Элизы то и дело скользил в сторону мужчины, уверенно управлявшего своим «бугатти». Даже молчание, заряженное остатками той атмосферы, что окружала их в лифте, было не в тягость. Это дало ей время осмыслить, что такого было в Алехандро Агиларе, что угрожало разрушить ее столь тщательно возведенные стены вокруг собственной сексуальности и своих чувств?

И ведь он не сделал ничего такого, что могло оскорбить ее, испугать. Конечно, его комментарий о флирте неприятно ужалил ее, но не более. Но это по-прежнему не объясняло то тревожное волнение, которое она ощущает, находясь рядом с Алехандро.

Алехандро свернул в переулок, приближаясь к кварталу, в котором жила Элиза. Она старалась не смотреть в его сторону.

– Итак, – она откашлялась, – ты собираешься преследовать своего брата?

Он стиснул зубы и притормозил на красный сигнал светофора. Одна рука лежала на руле, второй он задумчиво почесал щеку, на которой уже начала пробиваться щетина.

– В данный момент я борюсь с этим желанием.

– Это хорошо, – вздохнула она.

Алехандро быстро глянул на нее, прежде чем тронуться с места на зеленый свет.

– Ты придерживаешься пацифистского курса со всеми своими клиентами?