В итоге королева оказалась явно не на высоте и не имела никакого слова не то что в политике, но и в придворной жизни. Тем не менее Людовик XIV был изысканно любезен с супругой и строго следил за тем, чтобы ей оказывались все надлежащие почести, провинившихся же строго отчитывал. Исключения не допускались ни для одной живой души. Когда впоследствии самая яркая и независимая из его фавориток, маркиза де Монтеспан, известная своим острым язычком, осмеливалась отпустить какую-то шутку на счет Марии-Терезии, пусть даже и весьма невинного свойства, король резко обрывал ее словами:

– Не забывайте, что она – ваша повелительница.

Во фрейлины ей определили девушек из самых родовитых семей, обер-гофмейстериной же назначили графиню Олимпию де Суассон, первой статс-дамой – герцогиню де Ноай. Надо сказать, что эти дамы беспрестанно пребывали в раздорах по поводу того, чье положение является преимущественным. За неимением желания и возможности принимать участие в развлечениях (как уже упоминалось, ни танцевать, ни разбираться в музыке и пении ее не обучили), Мария-Терезия пристрастилась играть в карты, но фрейлины, пользуясь ее простодушием, беззастенчиво обыгрывали королеву. Пребывая в своем узком мирке, она совершенно игнорировала кипучую жизнь двора короля, наполненного молодыми амбициозными дамами и кавалерами, свой же двор она создать не сумела, да и не стремилась к этому. Перед ней стояли другие задачи.

Известно, что первостепенным долгом королевы является обеспечение династии наследниками. Эту задачу Мария-Терезия успешно уяснила даже при своем слабом умишке. Она начала с того, что родила первенца-дофина, а общим счетом – шестерых детей, троих сыновей и трех дочерей. Не ее вина в том, что все они, за исключением дофина, скончались в раннем детстве. Тому были чисто биологические причины, поскольку брак Людовика XIV и Марии-Терезии, двойных двоюродных брата и сестры, был чистейшим образцом кровосмешения, весьма распространенного среди династических браков, в особенности у Габсбургов.

Когда в брак вступают обычные мужчина и женщина, их ребенок имеет в качестве предков по мужской и женской линии двух дедов и двух бабушек. Когда он или она, в свою очередь, женится или выйдет замуж, у новой семейной пары дедушек и бабушек наберется общим счетом восемь. Так вот, у королевской четы дедушек и бабушек было всего четверо. Посмотрим, почему так получилось.

Французский король Генрих IV и его супруга Мария Медичи имели сына, Людовика XIII, и дочь, Елизавету Французскую. Испанский король Филипп III и его жена, австрийская эрцгерцогиня Маргарита, имели сына, Филиппа IV, и дочь, Анну Австрийскую. Людовик XIII взял в жены Анну Австрийскую, Филипп IV – Елизавету Французскую. Родившиеся у них дети, Людовик XIV и Мария-Терезия, имели примерно одинаковый набор ген, как у родных брата и сестры. И эти брат и сестра, в свою очередь, заключили брак. Рассчитывать на здоровое потомство явно не приходилось.

Людовик XIV якобы сам признавался в том, что любил свою жену всего лишь полгода. Анна Австрийская, женщина глубоко религиозная, толкая сына на брак с послушной и добродетельной инфантой, уповала на то, что он будет вести высоконравственную семейную жизнь, подавая пример для подданных. Однако весьма скоро эти иллюзии потерпели крушение: не менее страстно, чем в Марию Манчини, молодой король влюбился в свою кузину и – что еще ужаснее – к тому же еще и жену брата Филиппа, герцогиню Орлеанскую, урожденную принцессу Генриэтту Английскую.

Решение о браке брата короля Филиппа, герцога Анжуйского, с принцессой Генриэттой-Анной Английской было принято еще покойным Мазарини. Обычно подготовка к подобным событиям в королевских семьях представляла собой сложный и длительный церемониал, но в данном случае сложившиеся обстоятельства позволили пренебречь некоторыми традициями. Во-первых, 2 февраля 1660 года скончался герцог Гастон Орлеанский, брат покойного короля Людовика XIII, прославившийся исключительно тем, что всю свою жизнь охотно вступал в любые заговоры сначала против своего брата, а впоследствии – племянника и столь же охотно при провале этих рискованных авантюр предавал всех их участников. Тот факт, что король был вынужден шесть раз даровать ему свое прощение за содействие всяческим комплотам, говорит сам за себя. Поскольку Гастон имел наследницами от двух браков лишь четырех дочерей[15], после кончины этого вечного интригана его титул с частью удела был передан племяннику Филиппу. Во-вторых, тот всегда горел желанием обрести большие самостоятельность и вес, ибо положение младшего брата и нелюбимого сына весьма уязвляло его. Он намеревался как можно скорее создать свой собственный двор, получать по цивильному листу полагавшееся женатому принцу содержание и вообще как-то утвердиться в политической жизни королевства, от которой был полностью отстранен. Кое-кто из историков даже высказывал ту мысль, что Филипп рассчитывал найти союзника в лице шурина, английского короля, на случай своей попытки подорвать могущество брата Людовика.

Герцог Орлеанский не скрывал своих гомосексуальных наклонностей. Он проводил долгие часы перед зеркалом, принимая заученные позы, и появлялся на людях разнаряженным в ленты, оборки и драгоценности, на высоких каблуках, с мушками на лице и в облаке изысканных запахов, неизменно окруженным толпой женоподобных изнеженных красавчиков, так называемых «миньонов». В ту пору его официальным фаворитом был Арман де Грамон, граф де Гиш, божественно красивый, до безумства отважный и ужасно тщеславный и распутный. Огромный успех у представителей как сильного, так и слабого пола сделал его настолько самодовольным и заносчивым, что он счел себя совершенно неотразимым. Вот в таком не совсем обычном обществе была уготована жизнь принцессе Генриэтте Английской.

Немногим отпрыскам королевских династий выпала участь пережить такие испытания, которые выпали на долю этой правнучке Марии Стюарт. Они начались еще тогда, когда она была зародышем во чреве своей матери, королевы Англии Генриэтты-Марии Французской (1609–1669), сестры Людовика ХIII. В 1643 году, когда в Англии вовсю разворачивалась буржуазная революция и король Карл I пытался противодействовать все усиливавшимся беспорядкам, его супруга вернулась из длительного пребывания в Европе, где ее безуспешные усилия по сколачиванию коалиции в помощь мужу ни к чему не привели. Однако ей удалось продать часть драгоценностей короны и своих собственных для оплаты наемников, что еще больше разозлило взбунтовавшийся английский парламент. Через несколько месяцев низложенная королева была вынуждена бежать в одиночестве, беременная своим последним, девятым ребенком. Она не успела отплыть из Бристоля; на пути туда, в Эксетере, где ее приютил какой-то преданный монархист, 16 июня 1644 года Генриэтта-Мария родила девочку. Едва оправившись от родов, она оставила младенца в Эксетере у гувернантки, леди Далкейт, графини Мортон, и через порт Фалмут отплыла во Францию.