на них. Саша взглянул в указанном направлении и не увидел ничего. Ну, симпатичные, а внутри ничего не екает. Он отвернулся и отхлебнул из своего стакана.

— Дуры они все. А эти вообще. Пустышки… — злобной пробубнил.

— Ты не пробовал с ней ещё раз поговорить? — Олег понял, что просто так друга не растормошить. Саша отрицательно покачал головой, тот грустно вздохнул.

— Да брат, такие девушки как она опаснее всего. — Саша вопросительно взглянул на друга. — С такими не гуляют, на таких женятся, а потом берегут всю жизнь.

Они оба замолчали думая каждый о своём, а потом Олега утащила одна из девушек, с который он закрылся в комнате. А к Шуре подсела симпатичная шатенка, с длинными ресницами и яркой помадой.

— Привет! — поздоровалась она, кокетливо улыбнувшись, и, Шура подумал, почему бы и нет. Может друг прав, клин клином вышибают.

Она смотрела на него кокетливо улыбаясь, и старательно изображая смущение, прикрывая обнаженную грудь.

— Мне было хорошо. — Шурку чуть не стошнило. Нет, он не был ханжой, но сейчас все эти ужимки и наигранное кокетство вызывали только отвращение.

— Я рад. — Он улыбнулся уголками губ, натянул свитер и ушел. Не только из комнаты, но и из этой квартиры.

Он понял, что его жизнь навсегда изменилась.

Ноги сами принесли его к знакомому дому, в окнах которого горел свет. Но теперь ему только и оставалось, что смотреть в окна.

— Алло, Сашуль?

— Мам привет, как дела?

— Все хорошо сынок, тут тебе повестка пришла в суд. Я так поняла, что тебя вызывают свидетелем по делу об опекунстве. — В трубке повисло молчание. Сашка понял, что миром дело не закончилось. Вот ведь все-таки козел ее бывший. — Алло, Саш, ты тут?

— Да мам, когда слушание?

— 15-го января в 10 утра.

— Не реагируйте на провокации их адвоката. Они будут пытаться вывести вас на эмоции. — Адвокат Насти наставлял ее перед слушанием.

— Хорошо, я все поняла. — Девушка кивнула. Она сама удивлялась тому, насколько спокойно себя чувствует. Единственное, о чем она волновалась, как там Машенька. За ней присматривала ее соседка. Девушка даже не реагировала на высокомерные взгляды Юрия и его матери, что сидели по ту сторону прохода.

— Как думаете, он приедет?

— Не стоит на это рассчитывать. Мы расстались не лучшим образом, к тому же, если я не ошибаюсь, они где-то в Сибири, у них концертный тур.

— Жаль, его показания были бы очень кстати, — Настя лишь пожала плечами.

— Всем встать! Суд идет! — в зал вошел судья, мужчина в возрасте. С благородной сединой, твердым волевым подбородком и внимательным, цепким взглядом.

— Прошу садится. — Произнес он ровным тоном. — Итак, слушается дело о предоставлении единоличной опеки над Марией Александровной Смирновой. Истец, ваше слово. — Мужчина поднял глаза на Настю и ее адвоката.

— Ваша честь, моя клиентка, Анастасия Смирнова, просит предоставить ей единоличную опеку над дочерью, в связи с тем, что отец девочки, ответчик, оставил мать и дитя, и не проявлял никакого интереса об их жизни вплоть до того, как с ним не связались в связи с просьбой отказаться от родительских прав.

— Я понял, я бы хотел услышать маму девочки. — Судья взглянул на Настю. — Почему вы хотите лишить отца его законных прав на ребенка?

Девушка встала и спокойно ответила.

— Ваша честь, к сожалению, я не вижу другого способа обезопасить себя и свою дочку от нервного беспокойства.

— Поясните.

— Юрий, отец Маши, он покинул нас, когда Машке было 2 месяца. Сделал это странным для меня способом, оставил записку, о том, что отцовство слишком тяжело для него, он устал. И забрал деньги, что мы с ним откладывали на ремонт. И больше он не появлялся, не звонил. Машей никак не интересовался.

— Это не отвечает на вопрос, почему вы хотите лишить его прав.

— Я не хочу, чтоб он из вредности и каких-то обид на меня, портил нам жизнь. Возможно, я поступаю неверно. Но я не хочу, чтоб человек, который бросил своего грудного младенца, до ее совершеннолетия мог влиять на ее жизнь.

— При чем тут совершеннолетие?

— Когда Маша вырастет, она будет сама решать, общаться ей с отцом или нет. Да и. — девушка запнулась, ей было тяжело говорить все это. — Я не хочу, чтоб Маша не общалась с ним. Поймите правильно, я была бы рада. Но его поступок… Он… Я не могу доверять этому человеку. Ведь если я захочу отвести ребенка на море на пример, мне нужно будет его согласие. А он может из вредности не дать.

— Протестую ваша честь, это предположение. — Адвокат Юрия встал, обращаясь к суду.

— Принимается. Анастасия Викторовна, держитесь фактов.

— Извините ваша честь.

— Вы понимаете, что если будете единоличным опекуном, то алименты вам платить не будут.

— Я в состоянии поставить дочь на ноги, ваша честь. Мой доход позволяет мне обеспечить ей все лучшее.

— Вы фотограф, как я вижу в деле.

— Да, ваша честь. Сейчас я работаю дома, обрабатываю фотографии.

— С кем в это время ваша дочь?

— Со мной ваша честь. Я работаю, когда она спит, или играет в манеже. Ей не всегда нужно мое внимание. Иногда она хочет побыть одна, сама поиграть с игрушками. А бывает, мы вместе работаем, ей нравится нажимать на клавиши. — Настя улыбнулась, вспомнив, как Машенька ей помогала.

— Понятно. — Судья улыбнулся уголками губ, девушка вызывала приятное впечатление.

— С кем сейчас Мария.

— За ней присматривает моя соседка. Девушка, чьего сына я молочная мама.

— Это как?

— Я кормлю ее сына молоком. Понимаете, у меня много молока, Машка столько не съедает, а у Светы мало молока. Вот я и помогаю ей. — Настя чуть покраснела, подумав, что выдала слишком личную информацию.

— Понятно. Вы хотите ещё что-то сказать суду?

— Да ваша честь. Я бы хотела сказать, что я делаю это не потому, что я обижена на Юру или чтоб насолить ему. Я не против общения Маши с ним. Я хочу обезопасить своё и ее психологическое спокойствие.

— Спасибо истец, ответчик, вам есть что ответить? — обратился он к отцу девочки.

— Да ваша честь. Я бы хотел сказать, что против того, чтоб меня лишали прав. Я признаю, я поступил плохо, бросив ее и ребенка. Но я осознал и хочу растить свою дочь.

— Юрий Николаевич, почему в течение почти полугода вы не интересовались жизнью дочери?

— Эээ… — Юра, начавший с такой бравадой, быстро сник, под пристальным взглядом судьи. — Я думал ваша честь, о том, как мне жить дальше.

— Хмм…. И что надумали?

— Я хочу видеть, как растёт