Потыкав ногой в мешки, Марина тяжело вздохнула.

Придется все это развязывать, вытряхивать… может, так съездить на рынок, в летнем брючном костюме? Выскочит из машины, купит что надо – и назад. Ой, какая машина! После такого количества коньяка! Ее первый же гаишник остановит, а выкупать-то теперь некому! Дикулов больше своего адвоката в ментовку не пришлет, это уж точно.

Придется идти пешком.

Ничего, Сенной рынок совсем рядом.

Да, но она ведь не имеет ни малейшего представления о том, где люди покупают те вещи, которые ей нужны в данный момент. Вдруг их придется искать долго? И вообще, продаются ли веники на рынке? Может быть, за ними нужно отправляться в какое-то другое место? А откуда брались веники в деревне, у бабушки? Неизвестно. О проклятие!

Мерзнуть Марине совсем не хотелось, и она, еще раз выругавшись сквозь зубы, развязала шпагат, стягивавший ближайший мешок.

Но внутри как назло оказались шубы.

Только через час Марина вышла наконец из дома, кипя ненавистью ко всему миру. Кроме куртки, ей пришлось искать еще и джинсы, и кроссовки. Она вовремя сообразила, что в брючках от «Шанель» и туфлях на шпильках тащиться на рынок и бродить там в поисках веника вряд ли будет удобно.

По ближайшему мостику она перешла канал Грибоедова и повернула по набережной налево. День был серенький, унылый, небо грозило дождем, и Марина рассердилась еще сильнее. Если ей придется много ходить пешком (хотя с какой бы стати? Просто не надо напиваться с утра, вот и все), то тогда еще и зонтик понадобится… а такого предмета у нее никогда не было. Зачем зонт в машине?

Обогнув Сенную площадь, Марина подошла к рынку и огляделась в некоторой растерянности. Конечно, ей приходилось несколько раз бывать на рынках – на Кузнечном и на Мальцевском, – когда она, собираясь на какую-нибудь дачную тусовку, хотела купить фруктов или черемши. Но на Сенном она не бывала ни разу, хотя рынок, похоже, был довольно популярным. Во всяком случае, народу туда и оттуда шло много. К тому же слева от рыночных ворот высилось здание огромного торгового комплекса. Но в него Марина заглядывать сейчас не собиралась. Ей ведь нужны были только две вещи: веник и совок. Чтобы собрать наконец с пола осколки хрустального стакана.

Тяжело вздохнув, Марина решительно направилась к воротам. Голова у нее ощутимо кружилась, хотелось пить, но Марина преисполнилась решимости довести задуманное до конца. А потом, на обратном пути домой, зайти еще и в аптеку, купить что-нибудь подходящее. Для снятия похмельного синдрома. Или хотя бы аспирин.

Справа от входа Марина увидела вещевые ряды, но одного взгляда на висевшие в убогих загородках вещи хватило для того, чтобы оценить качество товара. Уличная торговля в полный рост. Пугающие своим безобразием вещи. Но люди словно бы и не замечали, насколько плохо то, что им предлагают. У лотков останавливались женщины и с интересом рассматривали дешевые джинсы, уродливые кофточки на пуговицах, китайские бюстгальтеры…

Но где же тут искать предметы кухонного обихода?

Наверное, Марина еще долго стояла бы на месте, не решаясь втиснуться в один из узких проходов между рядами (вот где карманникам раздолье, мимоходом подумала она, как будто нарочно для них подходящие условия создавали!), но увидела в стороне охранника, видимо, вышедшего из здания собственно рынка на перекур. И быстро подошла к нему.

– Где тут веник купить? – резко спросила она, даже не подумав поздороваться или улыбнуться.

Охранник, дядька средних лет, покосился на Марину неодобрительно, однако ответил:

– А вон там посмотрите, в первом ряду.

И показал, куда нужно идти.

Марина подошла к лотку и, не утруждая себя осмотром выставленной мелочевки, спросила продавщицу-кореянку:

– Веник есть?

– Да вот же он, – вежливо улыбнулась девушка. – Сорок рублей.

– А совок?

– Двадцать пять.

– Где он? Не вижу!

– Слепая, что ли? – сердито бросила женщина, следом за Мариной подошедшая к прилавку. – Вон висит!

– Тебя не спрашивают, так и заткнись! – через плечо огрызнулась Марина. – Давай и веник, и совок.

Она выудила из сумочки кошелек, в котором держала только мелочь, и достала сторублевку.

Продавщица быстро отсчитала ей сдачу, положила на прилавок перед Мариной красный пластмассовый совок для мусора и сказала:

– А веник вон там возьмите, – и ткнула пальцем куда-то под прилавок.

Марина недоуменно уставилась на девушку:

– Что значит «возьмите»? А упаковать? Или ты думаешь, я этот веник под мышкой понесу?

– Как хотите, так и несите, – пожала плечами кореянка. – Мы не упаковываем.

От изумления Марина замолчала, не в состоянии произнести ни слова. Ни фига себе, подумала она, а где же профессиональная выучка и выдержка? За что этой косоглазой деньги платят?

Марина, опомнившись наконец, уже открыла рот, чтобы сказать дуре продавщице все, чего та заслуживала, но тут кто-то довольно ощутимо толкнул ее в бок. Марина нервно оглянулась. Рядом стоял мужик самого плебейского вида, в поношенной куртке, небритый, очень плохо подстриженный и дурно пахнущий. Он уставился на Марину и хрипло проворчал:

– Купили что надо, дамочка? Так идите себе, не мешайте людям.

В глазах дядьки мелькнуло нехорошее выражение, и Марина испугалась. Черт его знает, а вдруг он сумасшедший? Очень уж странно выглядит.

Она быстро наклонилась, схватила один из веников, лежавших прямо на земле под прилавком, и, не забыв красный совок, бросилась к выходу с территории рынка. Веник, обладавший очень длинной ручкой, она действительно сунула под мышку, а совок просто держала в правой руке. Ей совершенно некуда было положить этот дурацкий совок, в ее сумочку он уж никак не мог поместиться. Но, отбежав на безопасное расстояние, Марина не выдержала, оглянулась и крикнула мужику:

– Где тебя стригли, идиот? Или ты сам себе волосы обкарнал? Урод, пугало огородное!

Марина неслась по набережной, ее трясло от злости. Кошмар, просто кошмар! Неужели ей теперь придется жить вот в этом чудовищном мире, постоянно сталкиваться с подобными людьми? Нет, Дикулова точно поджечь надо! И дуру Верку поймать где-нибудь в темном углу и набить морду! Студентка хренова! Самой умной себя вообразила!..

И тут же Марина представила, как она подкарауливает бывшую горничную возле института, выскакивает из-за толстого дерева – и с визгом бросается на дрянь, испортившую ей жизнь. И рвет ей волосы, и царапает рожу, и изо всех сил пинает ногами…

Картина воображаемого избиения ненавистной горничной принесла наконец облегчение. Марина успокоилась и к дому подошла уже нормальным ровным шагом, держа веник наперевес, словно боевое копье.

Операцию назначили на двенадцатое сентября. Завещание Сергей Пафнутьевич переписал одиннадцатого. Теперь все его состояние в случае неприятного исхода отходило вдове младшего брата Петра (двадцатая часть) и ее сыну Вале (все остальное). Подписывая бумаги, подготовленные нотариусом, господин Дикулов лишь качал головой. Валентин знать не желал родного дядю, да и вдовушка была не лучше. Никак не могут забыть прошлое. Ну не дураки ли? Мало ли что в молодости бывает. Да, не были братья особенно близки, да, Петр выбрал для себя другую дорогу, да, он действительно погиб в непосредственной близости от старшего брата… но это совсем не значит, что он погиб по вине старшего брата. Его самого тогда чуть не убили. Вот только поди объясни это гордячке Анастасии!