Засмотревшись на эпизод с аварией, сбиваюсь с очереди и нащупываю в миске с попкорном ее пальцы. Делаю вид, что не замечаю.

Не понимаю себя. Она же только вышла из возраста подростка, хоть и повзрослела рано. А я так реагирую, будто рядом уже сформировавшаяся женщина.

Вовка поворачивается боком и укладывает на меня ноги. Даже брови нахмурил, так интересно ему.

Ева же сползает вниз и расслабляет голову, утыкаясь мне в плечо. В полоборота поворачиваюсь к ней и вижу, что глаза полузакрыты.

Несмотря на то, что сюжет фильма достаточно динамичный, ее похоже не заинтересовало. Следующий раз пусть сама выбирает.

Следующий раз…. а будет ли он следующий раз?

Подкладываю руку ей под шею, чтобы удобней было, и смотрю дальше.

По шее дыхание теплое. Равномерное.

Сосредотачиваюсь на ранении главного героя. Про себя проговаривая, что режиссер сделал не правильно, а мысли то и дело все равно возвращаются тем местам, где ее кожа соприкасается с моей.

— Вов, Ева заснула. Давай ее в кровать уложим.

— О, давай. Тогда можно будет подольше посидеть. — Мальчик тихо ставит фильм на паузу. И разочаровывать, что больше смотреть не будем, я пока не хочу.

Беру девушку на руки и несу в свою комнату. Вовка уже расстилает кровать. Укладываю Еву.

— Может, ей змею подложим? — Заговорщику шепчет. Он ведь устроит ей когда-то это. По-любому.

— Любишь ты сестру, я смотрю.

Он смеется и затыкает следом рот ладошкой. Боится разбудить.

— Пошли.

— Вов, — пользуюсь тем, что мы одни и хочу поговорить о том, что у них там происходило дома. — Как к тебе отчим относился?

— Отчим? А… Отчим это он Еве. Мне отец. Я его не вижу почти. Утром, когда в сад Ева ведет, он еще спит. Вечером он приходит поздно. Ест. Мне надевает наушники, включает телек, закрывает комнату и запрещает выходить. Раз попытался, так ремня получил и больше не дергаюсь.

— А сестра?

— С отцом. Я не знаю. Но она всегда грустная приходит, не разговаривает. Ложится, отворачивается. Иногда плачет. Мне никогда ничего не говорила, но мне кажется, что он ее обижает. У нее синяки часто. Она их замазывает, но я все вижу.

А перед глазами те отметины на теле, что я видел в первую ночь, когда мы встретились. И которые до сих пор в моем телефоне.

— А ты никогда не спрашивал, что там происходило?

— Спрашивал. Она ничего не рассказывала.

Больше не лезу. Теперь уже молча смотрим фильм. Может зря ее отнес. Не хватает теперь. Хочется в кровать свою вернуться и ждать повода, когда ей снова что-то присниться и надо будет успокоить и обнять. Я даже не знаю, помнит ли она что-то или нет.

***

— Варь, привет, — звоню сестре друга на следующий день с работы. Варвара только «за» выведать какую-то информацию или наоборот растрепать кому-то информацию. Короче, она любит поговорить, только надо ей правильно задать вектор общения.

— Привет, Валер.

— Слушай, можешь ко мне опять съездить?

— Еще кого-то подобрал?

— Нет. Не могу разговорить Еву. Мне надо знать, что ее отчим делал. Она мне не рассказывает. Или стесняется, или боится.

— Ты думаешь, он ее…?

— Не знаю этого, но знаю, что есть еще сотни методов, что можно делать с молодой девушкой. Надо только тебе предлог придумать.

— Слушай, мне этот Вовчик звонил, брат ее, звал в гости. Я ему очень понравилась. Так что заеду к ним сегодня.

— Отлично. Ну ее разговорить надо, ты поняла? Расслабить.

— И?

— Ну, найдешь у меня там, в шкафчике, для хорошей душевной беседы кое-что.

— Папочка дает добро?

— Даю, — усмехаюсь в ответ. На самом деле Варя по возрасту, как Ева. Возможно, у них и получилось бы сдружиться.

— Прикрой перед братом и родителями, если мы войдем во вкус.

— Договорились.

— Иди, ложись, — тихо произношу, чтобы голосом своим не взбудоражить ее.

В темноте только силуэт ее вижу. Сложно понять в каком она сейчас состоянии, поэтому слежу за Евой. Медлит. С закрытыми глазами стоит и дышит медленно.

— Ева, — пытаюсь достучаться до ее сознания.

Девушка вздыхает и резко, будто что-то для себя решила, отталкивается от стены и идет с закрытыми глазами на меня. Между нами всего-то пару шагов. Так быстро приближается, что я не успеваю остановить, а она наталкивается на меня.

Как песок кинетический становится в одно мгновение. В моих руках обмякает и растекается. Так быстро все, что пока ее подхватываю, сам оступаюсь и спиной на кровать падаю.

Руками тело ее придерживаю, чтобы не ударилась, когда приземляться на меня будет. Легкая. Воздух становится густой в темноте. И я тонкую талию в руках сжимаю крепче, чтобы аккуратно с себя снять Еву, а она это по-другому воспринимает. Губы касаются моей шеи и скользят вверх.

Понимаю, что она пьяна, завтра неловко будет. Крепче сжимаю талию, приподнимая и отрывая девушку от себя. Ее глаза стеклянные. Сквозь меня смотрят.

Она губы пересохшие языком облизывает. Почему у меня такое ощущение, что мне яблоко запретное предлагают. Не будет потом рая и спокойствие в душе.

Не отталкиваю ее, но и шаг навстречу не делаю.

Ева опускается на меня сама. Губ касается и целует. Сама. Привкус вина на языке. Я не заставляю. Понимаю, что неправильно это, она девчонка совсем, завтра ей стыдно будет, остановиться надо. Но она такая податливая и приятная. Руки сами тянутся к пояснице и ниже.

Ева вдруг губу резко мне прикусывает и вскакивает с криком.

Следом чувствую, как по ноге скользит что-то бархатное, гладкое и теплое. Тоже на автомате одергиваю ногу, но понимаю, что это Артемида моя. Черт. Она тут откуда?!

Ева залазит в полумраке на комод с другой стороны от кровати и визжит.

Поднимаюсь, ночник включаю и к Еве иду в первую очередь. Боюсь, что у нее сердце остановится от страха.

— Тише ты, не вой, я сейчас уберу ее. — Вздрагивает, когда касаюсь ног.

— Чего она залезла туда? — К нам даже Вовка прибегает. Вот я идиот! А если бы он раньше зашел? — Ой, а чего Артемида тут? — Вовка кивает на кровать, а Ева плачет навзрыд и ищет глазами, куда бы еще повыше забраться. Хорошо, что у меня шкафа в комнате нет. А то я бы не снял ее оттуда.

— Вов, почему Артемида по дому ползает? Я не разрешал открывать без меня!

— Вэлмен прости, я поправлял ей интерьер. — Сразу веселое настроение у ребенка пропадает. И поделом.