– Это очень опасно? – спросила Анна. – Я имею в виду – для тебя?

Бардин пожал плечами.

– Несколько дней у тебя побуду, посмотрю, как обстановка, – неопределенно ответил он. – Может, все обойдется.

Анна спохватилась, зазвенела рюмками, разлила водку и сказала:

– Давай выпьем, Коля! За твое возвращение, и чтобы у тебя все хорошо было…

Бардин усмехнулся.

– За это можно, – сказал он, поднимая рюмку.

Они выпили, и Бардин сразу же набросился на еду. Анна немного помолчала, робко глядя на склонившуюся над тарелкой голову Бардина, а потом неожиданно произнесла жалобным голосом:

– А может быть, давай поженимся, а, Коля? Будем жить как люди, ребеночка родим… Хватит тебе по горам по своим скитаться. Не мальчик ведь уже! Я буду хорошей женой, вот увидишь!

– А я и не сомневаюсь, – серьезно сказал Бардин. – Только, знаешь, сейчас рано об этом. Потерпи немного, мне со старыми делами разделаться надо. Потом поговорим.

– Похоже, визит к нашему костоправу пошел тебе на пользу! – заметил с удовлетворением Крячко, когда они вместе с Гуровым усаживались в машину. – Ты прыгаешь, почти как кузнечик. Тебе действительно лучше?

– Это с какой стороны посмотреть, – заметил Гуров. – После разговора в генеральском кабинете я сразу почувствовал необыкновенный прилив бодрости. Вмешательство мануального терапевта уже почти ничего не добавило. Разве что навело на всякие мысли.

– Именно эти мысли навели тебя на мысль ехать в Глухово? – спросил Крячко.

– Хотя коряво и выраженная, твоя мысль о моих мыслях в целом верная, – согласно кивнул Гуров. – Хотя логической связи тут искать не приходится. Мне и самому не очень понятно, что я надеюсь найти в Глухове. Единственная объединяющая идея – мотоциклы. Мне с детства нравились мотоциклы. Но поездить на них толком так и не довелось.

– Возьми напрокат, – предложил Крячко.

– Нет, дело не в этом, – помотал головой Гуров. – Просто носится передо мной в воздухе некая идея, которую мне никак не удается поймать за хвост… Все-таки если не принимать во внимание всякие молодежные байкерские шайки, то следует признать, что для наших преступников выбор в качестве средства передвижения мотоцикла – вариант не самый банальный. Наши преступники предпочитают машины мощные, громоздкие, подавляющие все вокруг… Банда на мотоциклах – это несколько необычно, тебе не кажется?

– Связи я тут действительно не вижу, – сказал Крячко, пожимая плечами. – Это ты верно сказал. Банда на мотоциклах в семидесяти километрах от Москвы и полумифические преследователи доктора Хохлова – это две большие разницы, по-моему. Да и в Глухове наличие моторизованных банд отрицают.

– Вот! В том-то и дело! – воскликнул Гуров. – В Глухово наведывались гости, в этом я почти уверен. Убийством занимается областная прокуратура, но там, насколько я понял, это дело особенного энтузиазма не вызывает. Слишком много неясностей. Время упущено, свидетелей нет, улики практически не собраны. Стандартная пистолетная пуля, видимо, для пистолета «ТТ», извлеченная из трупа, – слабое утешение. Но ведь у кого-то были причины ехать в Глухово, рисковать жизнью… Давай все-таки сделаем допущение, что одна и та же банда могла иметь интересы как в отношении Хохлова, так и в отношении неизвестного лица, проживающего в Глухове.

– Но какой нам от всего этого толк?! – воскликнул Крячко. – Или ты собираешься отбивать хлеб у областной прокуратуры?

– Но, по-моему, это тебя попросили помочь доктору Хохлову, – сказал Гуров. – Ты мой друг, и вот теперь эта забота стала нашей общей…

– Какая забота? Ты же был у Хохлова. Он категорически заявил, что ему все примерещилось, и сто раз просил извинения.

– Да, насчет извинений он явно переборщил, – вздохнул Гуров. – Именно это меня и насторожило. А тебя нет? Странно. Это даже более странно, чем склонность известного доктора к галлюцинациям.

– Он же извинился! – вскричал Крячко.

– Сто раз, – сказал Гуров. – И был на удивление суетлив, что при его солидном положении и внешности выглядело совсем неуместно. Он возился с моим позвоночником, а сам мечтал о том, чтобы мы поскорее ушли.

– Да? Мне так не показалось, – заметил Крячко.

– Потому что ты не лежал у него на кушетке, – сказал Гуров. – Мне совсем не понравилось, как он работает. В движении рук этого чудо-доктора чувствовалась нервозность. Он как будто побыстрее хотел разделаться со мной. Не лечил, а имитировал лечение.

– Может быть, потому, что мы ему не заплатили?

– Мы предлагали ему плату – или ты забыл? Он сам отказался от нее наотрез. Так же, как от своих слов. О том, что никаких мотоциклистов, следящих за ним, не существует в природе, было сказано чересчур резко, пожалуй, даже на истерической ноте. Это больше напоминало призыв о помощи. Только сделанный с пистолетом у виска.

– Ты не слишком сгущаешь краски?

– Вряд ли. Я убежден, что за Хохловым следят. Только теперь его, похоже, еще и напугали. Из него теперь слова не вытянешь до тех пор, пока не случится какая-нибудь беда.

– Даже так?

– Посуди сам, Хохлов – личность в определенных кругах заметная. Многие его клиенты – влиятельные и богатые люди. Эта среда неизбежно привлекает к себе внимание криминала. Хохлов может знать какие-то тайны своих клиентов. И кто-то тоже хочет их знать. Это вполне реальная ситуация.

– Значит, в отличие от меня, ты принял близко к сердцу эту нелепую историю? – хмыкнул Крячко. – Вот уж не знаю, что ты намереваешься из нее выжать. У нас с тобой и так забот полон рот. Один Статист чего стоит! Где теперь искать этого гада? После неудачи он наверняка заляжет где-нибудь на полгода.

– Не заляжет, – возразил Гуров. – Не так уж он и разбогател на этих несчастных стариках. А аппетиты у волка, сам понимаешь, волчьи. Вот увидишь, скоро он опять где-нибудь засветится. А насчет Хохлова я вот что хочу напомнить – по-моему, никто из нас так и не сказал ему прямо, что, мол, это твои проблемы, мужик, и нас они не касаются. По-моему, у нас имеются некие моральные обязательства…

– Какие обязательства, если человек сам заявляет, что проблема исчерпана? – запротестовал Крячко.

– Это было сказано с пистолетом у виска, – упрямо повторил Гуров. – Жаль, что ты этого нюанса не заметил. И я тем более считаю себя обязанным разобраться в этой истории, – он улыбнулся. – Может быть, когда мы снимем груз с души нашего доктора, он обработает мой позвоночник по полной программе, не хуже, чем банкиру… Как, кстати, его фамилия, того денежного мешка, которого лечит Хохлов?

– По-моему, Прокопов, – ответил Крячко. – Жесткий человек, говорят. Всю жизнь поставил на службу капиталу. На чем и позвоночник надорвал, видимо. Ни жены, ни детей, хотя человек уже немолодой. По слухам, имеет единственную страсть – драгоценные камни. Собрал целую коллекцию. Другие марки собирают, банки из-под пива, а этот – алмазы и изумруды… Но вообще досье на него я не заводил. Что слышал, то и передаю. А зачем тебе?