сказать, причем спокойным тоном: «Опусти оружие и скрести руки»? Вояка определенно не знал, что приказ, как форма ограничения, противен природе всякого мыслящего, а значит, свободолюбивого существа. Я закрыл глаза, чтобы не видеть его бычьей нетерпеливой рожи, сделал глубокий вдох, обронил пистолет и сложил руки на груди.

Запястья охватили два тонких металлических кольца. Они разъехались в стороны, до самых кистей, и между ними пробежала энергетическая сеть. Сначала редкая, как паутина, она быстро разрослась, превратившись в тугую ленту.

Мужчина подобрал пистолет.

– Следовать за мной!

Я поскрипел зубами, а потом вдруг понял: солдат не намеренно помыкал мной, а вследствие скромного интеллекта. Я решил проверить догадку

– Где мы находимся?

– Молчать!

Догадка пока подтверждалась.

Мы вернулись на тропинку. Я шел первым, а конвоир беспрестанно толкал меня моим же пистолетом. Но когда я пытался ускориться, он кричал:

– Стоять! Не бежать!

И потом снова тыкал в меня стволом. Либо он испытывал удовольствие от осознания собственной власти, либо обладал еще меньшим интеллектом, чем подумалось мне. Его тычки злили и подначивали ответить взаимностью. Вполне вероятно, на то вояка и рассчитывал, он хотел подраться, но так, чтобы не выглядеть зачинщиком в своих глазах.

Я стойко сносил провокации, попутно обдумывая план убийства глумливого конвоира, пока тропинка приближалась к необычному зданию. Необычным оно было уже тем, что поднималось над землей, но любопытной была и его конструкция. Собранное из отдельных металлических пластин, пронизанное цветными проводами, мерцающими лампочками и загадочными устройствами, оно щетинилось торчащими антеннами и смотрело на мир разновеликими окнами. Некоторые из них занимали всю высоту в три этажа, другие окружали какой-то небольшой блок. Иные балконы выпирали на длину средней комнаты, одни были застеклены, другие облицованы металлом. Три этажа здание насчитывало только в средней части, далее беспорядочным меандром то опадало до одного этажа, то приподнималось до двух. По центру молекулой ДНК тянулась двойная лестница, соединяясь спиралями под входными дверями каждого этажа. Здесь конвоир прошел вперед и приложил ладонь к двери первого этажа. Полоса сканера считала отпечатки. Их обладатель обнаружился в учетной базе, и дверь уплыла в стену.

Интерьер строения также не поддавался никакой логической оценке и только усиливал сходство с огромным компьютером. В двух метрах от нас коридор был разделен энергобарьером, по другую сторону за столом сидел скучающий охранник. Он закрыл глаза и качал головой в такт какофонии генератора музыки, которую сам же и создал.

– Водохрюн плескался в луже,

Что была тебе слезами.

Я теперь тебе не нужен,

Буду отжигать с друзьями!

Охранник недовольно разлепил глаза и приостановил программу.

– Меньше лирики! Грубее голос, больше басов. В тексте должны быть: безвинно осужденный герой, сбежавший из тюрьмы, куда его посадила бывшая девка – изменница; стрельба, ранение и смерть героя на руках плачущей девки. Давай, жестянка, за дело!

Через мгновение генератор выдал новое музыкальное чудо:

– Ты меня бросила, как мяч,

И я попрыгал за решетку,

Но не надейся на мой плач

Я буду жестким, буду стойким.

Я тех парней не убивал,

Об этом ты прекрасно знала.

Пусть эксманы приобрела –

Во мне ты друга потеряла!

Ты бросила – но встану я,

Как каучук подпрыгну в небо,

На Марс, где новые друзья

Мои эксманы алчно делят…

Мой провожатый, по-видимому, желал дослушать историю до конца, но меня подвело терпение. Я насмешливо окликнул меломана. Он выключил генератор и обратил ко мне неприязненный подозрительный взгляд.

– Дрон, кого это ты привел? Уродливый, как туннельщик. Надо было сразу валить, все равно в расход отправят.

– Он не туннельщик, умеет говорить, – заступился за меня конвоир.

Охранник гоготнул, нажал кнопку, и барьер исчез.

– Если человек, то как сюда проник? Ты, что ли, его пропустил?

– Нет.

– Ну а как тогда?

– Не знаю.

– Так, может, он все-таки туннельщик? Туннельщики в туннелях живут, а люди на поверхности.

– Я знаю, – обиделся Дрон и повторил: – Он не туннельщик, умеет говорить.

– Ладно уже, – отмахнулся от его глупости охранник. – Подожди. – Он принял сосредоточенный вид. – Федор Иванович, тут постороннего привели… Вроде человек… Не знаю… Понял. – Затем вновь обратился к моему провожатому: – В красную комнату его.

Мы шли вдоль стен: тонких и толстых, по гладким хромированным и ворсистым губчатым полам, а потолок то приближался к нам, то отдалялся. Интересно, что вокруг нас со всех сторон тянулись растения. Они свисали с потолка, оплетали провода и выглядывали из трещин в полах. Сквозь прозрачные двери я видел причудливые неизвестные мне виды, и даже ковер, по которому я уже какое-то время шел, оказался упругой травой. Других людей я не встречал, и только однажды торопливым шагом навстречу нам прошла женщина в сером халате.

– Любопытный экземпляр, – отметила она, окидывая меня оценивающим взглядом. – А куда его?

– К Федор Иванчу.

– Разумеется… А говорить он умеет?

– Да, он человек.

Женщина присмотрелась.

– Ох, вы правы! Какое разочарование! Я уж подумала, нашлось недостающее звено между нами и… Очень жаль! – она всплеснула руками и возобновила движение.

Оскорбленный и встревоженный ее словами, я осмотрел себя, насколько это позволяло мое текущее положение и само устройство человеческого тела. Руки покрыты крупной сыпью, но в целом в порядке, ноги тоже, крыльев за спиной нет, хвоста как будто тоже, рогов на голове… ну да, это смешно. Какое еще переходное звено? Одежда покрыта пылью, несмотря на все мои старания отряхнуться. Меня что, действительно принимают за туннельщика? Да не может быть. Когтей у меня нет, только грязь под ногтями скопилась. Много грязи какой-то синей – наверное, следы энергогрибов. Да и сами ногти очень длинные, надо бы подстричь. А еще туннельщики все скособоченные. Я проследил за своим шагом, но чем дольше смотрел, тем сильней убеждался, что припадаю на одну ногу. Это еще что? Система ведь восстановилась. Но потом вспомнил, что подхватил заразу и упокоился. Болезнь неприятная, но никто еще от нее не умирал. И тут же снова испугался: а если грибы содержат мутаген, превращающий человека в туннельщика? Я нетерпеливо осматривался в поисках зеркальной поверхности. В одной из множества блестящих настенных пластин мне удалось увидеть свое отражение. Я отпрянул. Лицо запыленное, смуглое, покрыто уродливыми большими волдырями, губы оттопырены, рот перекошен, один глаз прикрыт.

– Это называется зеркало, дурень, – беззлобно объяснил провожатый.

Мы поднялись по широкой винтовой лестнице на второй этаж, далее по резиновому скату, который упирался в закуток между верхними этажами, отделенный красной пластиковой дверью. Постучав, получили разрешение входить.

Все здесь было из красного пластика: стены, пол и потолок. Во двор