потом и готов из-за этого всё на неё променять! Сталина на вас нету! Он бы живо таких расстрелял! И порядок навёл бы!

С этими словами я поспешно ретировался из магазина, не дожидаясь развития перебранки или, того хуже, драки.

Ладно, зайду снова в хлебный, кирпичик возьму себе. Вроде, дома ещё сайра оставалась…

9.

Когда я заходил в свой подъезд, одна бабка на лавочке пробурчала:

– Ишь, вернулся уже! Агитатор-антисоветчик…

Ну, отлично. Людмила Васильевна не только сдала меня ментам, но еще разболтала об этом событии на весь подъезд. Теперь со мной знаться никто не захочет… Хотя наплевать! Может, я и сам-то с ними знаться не желаю! Вот уеду в Москву, а они тут пускай остаются! Всё равно ведь, если Родину спасать, то из Москвы, а?

Я всё ещё был на эмоциях после истории с колбасой и продолжал мысленный спор с грудастой продавщицей. Вообще, когда я на эмоциях, то всегда вспоминаю товарища Сталина. Это успокаивает как-то. Вообще думаю, если бы я попал в сталинские времена, а не в эти, то дела бы шли намного лучше. Настрочил, куда надо, – и дело сделано!

Проходя мимо квартиры Люды, я представил, как туда звонят чекисты в галифе и подпоясанных рубахах. А снаружи их ждёт чёрный воронок! А в нём – продавщица и бабка вот эта! Сидят на цепи. И рыдают.

Вот так им!

От мечтаний сразу стало веселее.

* * *

Дома я взялся за поиски макулатуры. План спасения Союза ещё не был ясен, а вот устраивать свой быт здесь надо было уже сейчас. Попаданцы ведь всегда так: первые три-пять томов надо, чтобы освоиться в новом мире. А потом уж, с шестого-седьмого, за дело берутся. В общем, так как прошлым вечером я сильно тосковал, мне нужно чтиво. А для его получения, в свою очередь, нужно всяких бумажек набрать… Что ж, поищем!

Через час на диване образовалась изрядная куча того, чему было назначено сдаться в макулатуру. Были там и батины тетрадки, и бабушкины записи рецептов, и схемы какие-то (думаю, дедовы) – моя маленькая месть им всем за то, что убежали в моё время и закрыли мою дверку. Туда же пошли старые газеты, найденные на балконе: то ли в них хотели что-то завернуть, то ли тоже сдать планировали. Ещё я подумал прибавить к макулатуре некоторые книжки – неплохие, но уже прочитанные мною. Не стал. Забоялся создать временной парадокс. Ведь если я сдам их сейчас, то потом, в XXI веке, уже ведь не прочитаю? Тогда в лучшем случае я абсолютно забуду их содержание. А в худшем… Не знаю. Не хочется проверять.

Потом я начал рыться по шкафам и там наткнулся на кипу ещё каких-то бумажек. Пригляделся – это письма старые! Я вспомнил, что у бабушки действительно лежала куча писем, сохранившихся чуть ли не с прошлого века. Я маленький хотел их почитать, но мне не дали. Потом я подрос, запрещать стало некому, но эти письма больше не попадались мне на глаза, и интерес к ним угас. А теперь…

Я развернул одно из писем и прочёл: «Здравствуй, Маруся! У меня всё хорошо. Вова, Сима и Таня здоровы…»

Тут чтение прервал звонок в дверь.

Капец! Это снова, наверно, менты! По-любому, какая-то бабка сказала им, что убежал из-под стражи опасный антисоветчик! Сейчас опять к Рожкову поведут. И тогда уже точно посадят…

– Кто там? – спросил я.

– Здравствуйте, я ваш сосед с пятого этажа, – отозвались из-за двери. – Пришёл знакомиться.

В голове сразу включилась заставка из передачи «Криминальная Россия». Открывать или нет? Страшновато. Хотя… Мосгаз уже расстрелян, Чикатило пока что не начал, а для Фишера я слишком старый. Ну, и потом, в советское время все были дружные, соседи общались, бандиты по улицам не ходили…

В общем, я уговорил себя открыть.

На пороге стоял человек примерно моего возраста или чуть моложе. Клетчатая рубашка с коротким рукавом, штаны как от костюма, самые дешёвые тряпичные кеды; причёска а-ля Тынис Мяги, комплекция – тоже; очки на носу. В общем, среднестатистический товарищ.

– Инсаров Константин, – он подал руку.

– Сергей Коробков, – я пожал.

– Сергей, я хочу вам высказать своё восхищение и солидарность! – Огорошил меня сосед (ну, если он и правда мой сосед был).

– Чего?!

– Солидарность. Весь подъезд гудит о том, как вы безвинно пострадали от неадекватных действий Людмилы. Она очень, так сказать, своеобразная. Тут всем это известно. Но вы, видимо, не знали…

– Да. Не знал, – ответил я.

Смотри-ка ты! Не зря всё ж говорят, что в 80-е люди были добрее и дружелюбней, чем в наше время! Вот, всё сходится. Советский человек – дружить пришёл! А я уж думал, грешным делом, разочароваться после опытов с Людмилой и с колбасой!

– Вы тут, кажется, недавно?

– Да… Брат с семьёй вот уехали… временно… А меня пока пожить сюда пустили.

– Коля – ваш брат? Ну, конечно! Ведь вы же похожи, – отметил Инсаров. – Послушайте, Сергей, я что хотел-то: я горжусь знакомством с Вами! Отрадно сознавать, что в нашем подъезде наконец-то появился человек, который адекватно смотрит на нынешнюю реальность! И понимает её перспективы. Да не только понимает! Ещё и пытается действовать ради спасения Родины!

Я от неожиданности варежку разинул. Он гордится?! Ну, конечно, мной гордиться надо! Конечно, я знаю, что будет, и буду бороться за нашу великую Родину! Но неужели это кто-то оценил?! Неужели надо мной здесь не смеются, а впервые выказывают подобающее пришельцу из будущего уважение?!

Я, конечно, был безумно счастлив. Но однако же решил не торопиться раскрывать Константину все свои карты: с Людмилой обжёгся, всё, хватит. Надо быть осторожным, давать обтекаемые фразы! А то вдруг сейчас окажется, что он лишь посмеяться собирался. Сейчас прямо сообщу, что я из будущего, и опять, поди, услышу, что я клоун…

– Спасибо, товарищ, за доброе слово, – ответил я чинно. – А положение страны действительно вызывает некоторые опасения.

– Не то слово! – Сказал Константин. – За страну