— Закончилось. Но есть пиво.

Юхан рассмеялся, когда она открыла холодильник.

— Прости, — проговорил он, когда она бросила на него вопросительный взгляд. — Просто ожидаешь, что холодильник у женщины выглядит немного по-другому. Я забыл, что ты такая… непредсказуемая.

Чарли улыбнулась этому слову, которое впервые услышала от него еще летом. Протянула Юхану бутылку, вторую взяла себе. Они пошли и сели в гостиной.

— Франческа Мильд, — сказала Чарли. — С чего тебе пришло в голову написать о ней?

— Это было летом, когда я вернулся из Гюльспонга, — ответил Юхан. — Я думал, что достигну внутренней гармонии, увидев Люккебу, побывав в том месте, где исчез папа, поговорив с тобой о нем, но оказалось, что мне хочется узнать еще больше. Я буквально не находил себе места.

— Добро пожаловать в мой мир.

— А ты сама почему этим заинтересовалась?

— Место, — ответила Чарли. — И вообще…

— А именно?

— Наверное, из-за дела об исчезновении Аннабель — выходит, в Гюльспонге уже однажды пропадала девушка того же возраста.

— Но это было почти тридцать лет назад, — проговорил Юхан.

— И тем не менее.

Чарли отхлебнула большой глоток пива и подумала: есть что-то еще, из-за чего Франческа Мильд не идет у нее из головы. Однако в голове бродили лишь какие-то смутные образы, который никак не удавалось назвать словами.

— Как бы то ни было, я наткнулся на дело об исчезновении Франчески и начал копаться в нем, — продолжал Юхан. — Это оказалось непросто — в Сети почти ничего нет. Мне становилось все более любопытно. Чем труднее добыть информацию, тем важнее это казалось. Когда я связался со школой-интернатом, где она училась, чтобы получить данные о ее одноклассниках, там не очень-то хотели идти мне навстречу. Вероятно, речь идет о репутации школы — и тем не менее, это довольно странно.

Чарли кивнула. От этого простого движения у нее закружилась голова. Она попыталась сосредоточить взгляд на корешках книг, лежавших в стопке у другой стены, но все сливалось. Фокус сбился.

— А когда мне удалось связаться с теми, кто учился в школе в то время, никто из них не пожелал разговаривать со мной.

— Ты удивлен? — спросила Чарли. — Разве ты не читал про культуру молчания, принятую в таких местах?

— Само собой, читал. Однако все это было так давно. Я и не подозревал, что это до сих пор такая щекотливая тема.

— Их натаскивали поколениями.

— Ужас, как много ты знаешь об учениках школ-интернатов, — проговорил Юхан с улыбкой.

— От Гюльспонга до Адамсберга всего несколько миль. Они иногда приезжали к нам в поселок, ученики эти, и… смеялись.

Чарли вспомнила, как они ходили группками — в дорогой одежде, спрашивая необычные товары в магазинах и закатывая глаза, когда их пожелания не могли быть исполнены.

— Смеялись? — удивился Юхан. — Чему?

— Я не спрашивала. Вероятно, всему тому, чего у нас не было — или тому, что у нас было. Они называли нас…

— Как?

— Не могу вспомнить. Правда забыла, но звучало это очень уничижительно.

— Большая смелость с их стороны, — отметил Юхан.

— Ходить толпой и смеяться над подростками, которым повезло в жизни меньше, чем им самим?

— Я бы не решился смеяться над тобой.

— Вопрос скорее в том, захотелось ли бы тебе смеяться. К тому же в те времена я не была такой крутой.

— Уверен, что была.

Чарли открыла рот, чтобы сказать ему, насколько он ошибается, но в ту же секунду Юхан потянулся к ней и поцеловал.

— Подожди, — пробормотала она.

— Прости, — Юхан отодвинулся. — Я подумал, что ты этого хочешь.

— Хочу, — проговорила она. Теперь она приблизилась к нему. — Просто я хотела сперва…

— Что? — спросил Юхан.

— Ничего, — ответила она и поцеловала его.

Когда все закончилось, Юхан довольно быстро начал одеваться. От того, что только что произошло между ними, Чарли чувствовала себя немного ошалевшей. Они так жадно вцепились друг в друга, словно телесное единение — единственный способ выжить. Однако теперь он засобирался уходить.

— Мне завтра рано вставать, — сказал Юхан.

— Конечно, — ответила Чарли.

«Что со мной такое? — подумала она. — Я же терпеть не могу спать вместе. Просто повезло, что не надо его выставлять». Однако она ощутила разочарование, когда Юхан наклонился и мягко поцеловал ее в губы.

— Я пошел с тобой не ради этого, — сказал он.

— А ради чего? — спросила Чарли. Взяв плед, лежавший на диване, она натянула его на свое обнаженное тело.

— Потому что хотел поговорить с тобой.

Чарли рассмеялась.

— Я серьезно.

— Прости, просто это прозвучало немного высокопарно. Мне тоже нравится разговаривать с тобой.

Заснув, Чарли увидела во сне Бетти. Руки Бетти заплетают ей косички — такие тугие, что даже больно. Бетти красится ярко-красной помадой, наклоняется и прикладывается щекой к щеке Чарли. Их глаза встречаются в зеркале.

«Мы с тобой такие нарядные, правда?»

А потом — аллея, бледное лицо Бетти в свете луны, плотный туман у их ног. Они на земле или на небе?

— Мам, мы куда?

— К знакомому.

— К какому знакомому?

Нет ответа.

Чарли проснулась от того, что на журнальном столике завибрировал телефон.

На дисплее всплыло имя: «Сюзанна».

— Сюзанна? — воскликнула Чарли и откашлялась, когда ее заспанный голос поначалу не слушался. — Как дела?

— Все к черту.

— Что случилось?

— Две вещи, — ответила Сюзанна. — Исак съехал, и мама снова запила.

— О боже! — выдохнула Чарли.

— Знаю, нельзя звонить в такое время, но я буквально схожу с ума, — прошептала Сюзанна. — Я просто повешусь, Чарли.

— Ты все преодолеешь.

— Не уверена.

— Хочешь, я приеду к тебе?

Последовала краткая тишина.

— А ты можешь?

— Как только закончится следствие, которым я сейчас занимаюсь.

Положив трубку, Чарли уже не смогла заснуть. Она долго лежала без сна, глядя в потолок и думая о Сюзанне, о вечеринках в Люккебу, которые они пережили вместе: смех, крики, пьяные ссоры, родители, превратившиеся в детей. «Чарли, мы с тобой тут единственные взрослые».

Потом ей вспомнился сон: Бетти, лунный свет, деревья вдоль дороги, аллея. Все казалось странно знакомым. Прошло еще несколько минут, прежде чем мозг сложил одно с другим. Она поднялась, принесла из кухни компьютер и нашла статью о пропавшей Франческе с фотографией, снятой в семейном поместье. Гудхаммар.