перебрала содержимое своего чемодана – ей было с чем продержаться, но она никак не могла на это решиться. «Завтра или максимум через пару дней я попрошу Симона отвезти меня обратно, я оплачу проезд, если понадобится, но я не могу оставаться на этом острове, я здесь с ума сойду!»

Она медленно начала подниматься по грунтовой дороге, не замечая первых капель дождя, упавших с неба.

9

Сюзанна 1949 год

Если бы кто-то спросил у Сюзанны, что является синонимом детства, она бы ответила «восхищение».

Поскольку именно это она читала в глазах детей.

Когда они гуськом подошли к бывшему бункеру, она испугалась, что сейчас все исчезнет, что ребята испытают страх при виде этого бетонного сооружения, не имеющего ничего общего с детской беззаботностью. Она опасалась, что они забудут про аромат горячего шоколада, который ощущался все сильнее, и снова поддадутся сомнениям, как это бывало по ночам, когда в полумраке хрупких жилищ они замечали страх в глазах своих родителей. И в некотором смысле это произошло. Едва уловимо, но все же вполне ощутимо.

Сначала дети замедлили шаг, увидев основное здание лагеря. Вряд ли они когда-то встречались с подобным, но наверняка не раз слышали об этом. Так же, как о лагерях смерти, концентрационных лагерях, Дахау, Освенциме, – этими новыми словами пестрели разговоры взрослых с момента освобождения. Родители произносили их со скорбными лицами, не имевшими ничего общего с улыбками, появлявшимися при упоминании о радуге или о Рождестве.

Затем детские взгляды невольно поднялись вверх, чтобы изучить окрестности. Они пытались найти причины для сомнений, оправдать присутствие этих бетонных стен, стоящих нетронутыми, словно они не имели никакого отношения к только что закончившейся войне или были готовы к началу следующей.

Наконец – Сюзанне понадобилось несколько секунд, чтобы это заметить, – их цепочка сомкнулась. Дети встали плотнее друг к другу, словно стремясь защититься от опасности, которую они еще не идентифицировали.

Почувствовав их волнение, директор взял слово, встав между ними и бункером.

– Вы правы, – произнес он спокойным и уверенным голосом, – это немецкая постройка. Довольно невзрачная, правда? Но поверьте мне, если бы они узнали, что мы с ней сделали, им бы это точно не понравилось! Идемте за мной, вы сейчас все увидите…

Вот так просто. Всего несколько слов.

Дети продолжили свое шествие гуськом и вскоре приблизились к главному входу. Шедшая рядом девушка, Луиза, крепко сжала руку Сюзанны, когда весь маленький отряд вошел внутрь здания, даже стены которого, казалось, были пропитаны ароматом шоколада. Широкий сырой коридор закончился неожиданно просторным залом. Франсуаза в очередной раз подумала, что эти гнусные немцы знали толк в строительстве. Ей захотелось плюнуть на пол, чтобы проклясть их, но в последний момент она сдержалась, подумав, что это будет плохим примером для детей.

Внутри все изменилось до неузнаваемости.

Вместо боевого снаряжения, серых стен и мишеней для стрельбы появился длинный обеденный стол, потолок над которым украшало небо, залитое солнцем. На всех четырех стенах огромного зала вместо бледного цемента красовались яркие жизнерадостные пейзажи. Цветущий луг, гигантская радуга, море с приветствующими вас рыбами и гора, населенная животными всех видов. Дети не удержались от восторженных вскриков. Они подошли к рисункам, чтобы потрогать их, убедиться, что все это не сон, прикрывающий обманчивую реальность. Именно в этот момент появился повар Виктор, словно фокусник, вышедший на сцену. На его лице сияла широкая улыбка, которая тоже казалась нарисованной, настолько сильно она озаряла его лицо, он толкал перед собой тележку, уставленную чашками горячего шоколада.

– Сказано – сделано! – воскликнул директор, жестом приглашая ребят отведать угощение.

Маленькая группа рассредоточилась без всякой опаски, и скоро у каждого в руках была чашка шоколада. За этим последовала благоговейная тишина. Затем медленно губы, испачканные коричневой пенкой, округлились, чтобы в конечном итоге растянуться в улыбке.

Когда все допили свои напитки, директор повел детей в другой коридор, где виднелись многочисленные двери, все приоткрытые.

– Вот ваши комнаты. На дверях написаны ваши имена. Можете устраиваться не торопясь, мы не будем вам мешать. Затем, когда вы закончите, мы снова встретимся в общем зале, чтобы познакомить вас с программой ваших каникул. Отныне это ваши комнаты, вы можете обустроить их на свой вкус, к примеру, передвинуть мебель, если вам не нравится, как она стоит. Для всех желающих через час будет снова подан горячий шоколад. В конце коридора есть часы. Итак, увидимся позже!

Постепенно дети разошлись по своим комнатам. Из коридора были слышны их восхищенные возгласы и смех, поскольку вместо старого цемента здесь тоже их ждали веселые рисунки. Разукрашенные клоуны, цветущие луга, хороводы детей, держащихся за руки, их имена, написанные большими разноцветными буквами…

Сюзанна почувствовала, как по щеке стекает слеза. «Хорошо, что я не накрасилась, как Франсуаза», – с улыбкой подумала она.

Затем она отвернулась и оставила детей наедине с их восхищением.

10

Сандрина Ноябрь 1986 года

Сандрина быстро добралась до поселка. Она с удивлением насчитала двадцать домов. Ей казалось, их будет меньше, но она вспомнила рассказ Поля о присутствии нацистов, о бывшем персонале лагеря и о группе ученых, регулярно бывающих на острове. Прочные постройки из твердого камня, все однотипные, с прямыми строгими линиями, – эти дома больше напоминали надгробные памятники, чем уютные жилища.

Молодая женщина направилась к самому внушительному из них, единственному двухэтажному зданию с освещенными окнами, рассудив, что это и есть гостиница. Оттуда доносился соблазнительный аромат жареного мяса, из трубы к небу поднимался густой дым. Сандрина толкнула дверь, лицо обдало приятной теплой волной, развеявшей легкий озноб, вызванный моросящим дождем.

В печи потрескивали поленья, рядом выстроился десяток пустых столов и стульев. В глубине зала виднелась длинная лестница, исчезающая на втором этаже. У ее основания примостилась маленькая конторка, обозначающая границу между служебными помещениями и территорией, предназначенной для публики. Сандрина с чемоданом в руке направилась по многочисленным коврам, устилающим полы, к этому заменителю ресепшена. Она заметила бар с пивными кранами, а также музыкальный автомат – включенный, но хранящий молчание.

– Черт возьми! Теперь я понимаю, почему именно здесь сосредоточен центр местной жизни! – прошептала она, уже предвкушая, как выпьет свежего пива, сидя у огня под звуки классического джаза.

Она позвонила в колокольчик, стоявший на столе, и прислушалась. Ответ не заставил себя ждать. За дверью раздался мужской голос, и несколько секунд спустя она оказалась лицом к лицу с Виктором. Она сразу определила, что это он. Среднего роста, с крупными глазами, придающими ему выражение постоянного удивления. Он направился