воды сейчас же не принесешь, я умру от голода прямо перед тобой. Знаешь, как тебе будет стыдно?

Лидию как ветром сдуло, а я принялась чертыхаться, потому что язык мой «молол» лишнего. Поаккуратнее тут надо с языком, а то мало ли, напишет какую жалобу их великолепному королю, мол, госпожа духов призывает и слова незнакомые говорит, приедьте, смилуйтесь, сожгите ее на костре, а то страшно всем… трем жителям крайних земель. Я улыбнулась, словно все это было не со мной, а в какой-то сказке, хотя ситуация была – плакать навзрыд. Но мы не пальцем это… деланы. Дали жизнь - живи как человек, не как бабуин.

Рыбу я промыла, надрезала у хребта, чтобы косточки мелкие не донимали, осмотрелась в поисках соли, но не нашла.

— Соль где в вашем этом королевстве хранится?

— Соль? – удивленно спросила моя верная подданная, и мне стало страшно – а вдруг тут и соли нет? А потом вспомнила, что бульон то был соленый!

— Ну, белая такая штука, которую в похлебку сыплют.

— А! Соль? – переспросила меня Лидия, глаза которой все еще не вернулись на место. Я даже испугалась, что она такая лупоглазая и останется.

— Да, она. Неси, - я старалась не смеяться, понимая, что это просто нервное. И заметив, что она пошла из кухни, решила пойти следом, а то каждый раз придется потом объяснять, что такое соль и зачем она мне.

Вот тогда-то я и попала во вторую дверь, которая вела из зала. Там закрома оказались куда внушительнее. Это тоже была кухня, и здесь стояли миски с солью, сухарями, три вида крупы в мешках размером с наволочку.

— Лидия, вот скажи мне, что ты думаешь, когда я прошу показать мне еду?

— Что?

— Значит я говорю о всей еде в этом доме. Я ведь уже было подумала, что кроме камней здесь и нет ничего. Вели лавку принести в комнату, да постели на нее Карисе матрас. Подушку найди и одеяло. Поняла? – медленно сказала я, поняв, что слишком строга я к девчонке. Да, не Лизонька она. Та и умна и расторопна, да и жизнь ведь совсем другую жила.

— Поняла, - ответила та, и заметив, что госпожа больше не гневается, а только улыбается странно, вышла.

— Ну вот, теперь и заживем, как нормальные люди, - осмотревшись, сказала я вслух. Оценив здесь очаг и печь, столы и полки, нашла много трав, которые пахли ягодами. Может это и заварить можно? Только у кого спросить? А то выпьешь в блаженной радости, а к утру у самой хвост отрастет. Закрытые снаружи ставни следовало открыть. Тонкие щелки, сквозь которые солнце сейчас пропускало лучи, притягивали внимание. В этих лучах, будто волшебный порошок из сказок, блестящий и воздушный, переливалась пыль. Все здесь было как с картинки о быте в средневековье. Я радовалась тому, что нахожу в этой ерунде что-то хорошее.

Раньше у меня не было привычки рассматривать подолгу мелочи, а к шестидесяти годам вдруг появилась. Я могла замереть на пять минут ради того, чтобы рассмотреть бабочку, севшую на капусту. Правда, потом я несла мыльную воду и золу, чтобы уберечь урожай от бабочкиного потомства, но смотрела ведь. Любовалась, впитывала в себя этот мир, словно старалась успеть.

Решив, что сегодня готовить проще в первой кухне, я взяла крупу, которая оказалась перловкой, соль. Сухари забрала вместе с миской и отправилась кашеварить.

Масла или сала я так и не нашла. Поохав, подумав, решила, что даже если кожица прилипнет, а хоть и подгорит, мясо останется сочным и нежным. Посолила рыбин, примерилась к сковородам. Тяжелым, как моя жизнь. На самую большую входило две. Углей хватало. Уложила свой «улов», накрыла второй сковородой, решив, что проще будет не переворачивать рыбу, а перевернуть ее на вторую, выполняющую пока роль крышки, и водрузила на угли.

Запах, что разлился через пару минут по кухне вскружил голову. Приставив тут же, на угольки котелок с промытой перловкой, я присела на табурет и осмотрелась. Значит, не совсем уж все так плохо. Озеро полно рыбой, а значит, с голоду не помрем. Я не переставала думать о Карисе.

Проверив рыбу, решила, что жидкого поесть тоже неплохо, и, поставив на огонь еще один котел, разрезала третью рыбину на куски. Как закипела вода, бросила ее и посолила. Пусть будет уха, - решила я.

Почему-то от того, что я решила одну из проблем стало так хорошо, будто не еду приготовила, которую могла с детства хоть на костре, хоть на утюге изобразить, а город построила и всем бесплатное питание обеспечила.

— Воришка, как ты посмела войти в нашу кухню, - голос моего нынешнего редкоусого братца взорвал тишину, которую разбавляло до этого лишь благостное побулькиванье в котелках, да шкворчание рыбы, пригорающей к сковороде.

— Это ты мне? – Я встала навстречу брату. Теперь я рассмотрела его детально: Худой, как дранка, высокий, почти на голову выше меня. Тонкие запястья, длинные пальцы, тонкая шея, прямо держащая эту красивую голову, которую я мечтала зажать между коленями и побрить тем самым тупым ножом.

— Алисия? Где твоя служанка? Ты знаешь, что она своровала еду в нашей кухне? – ноздри у него раздувались как парашюты, отчего мне снова стало смешно. – Я велю ее выпороть!

— В вашей кухне с кем? – переспросила я. – Если ты Лидию хоть пальцем тронешь, пожалеешь, что родился!

— В нашей с… - он понял, что договаривать нельзя и остановился. Мое поведение, скорее всего, не свойственное его сестре напугало его.

— «С»? – наклонив голову и чуть сузив глаза, копировала его я.

— Что ты здесь делаешь? – он отвернулся и заходил, словно лев по клетке.

— Берестю, но ты не знаешь, что это такое.

— Что? – он, похоже, не ожидал от меня такой прыти, и смотрел сейчас, как на привидение.

— Готовлю еду, потому что голодна. Ты есть не хочешь? – сменив тон на привычный ему, спокойный, полудетский, продолжила я.

— Хочу, но я узнал, что ты заставила моего слугу носить лавки в твою комнату, а он должен готовить для нас, - снова загоревшись своей претензией, ответил братец.

Я отметила, что мы, все же, похожи. Цвет волос, длинная шея, карие глаза. Наверное, Алисия любила его, ведь они выросли вместе, она была старшей. Сколько ему? Может, на год младше Алисии? Максимум