в виде переплетающихся лоз винограда. Красивый и нежный рисунок. Светлая мебель, в отличие от первой спальни, делала комнату воздушной. Почему Алисия не жила здесь? Зачем она заняла комнату слуг? Ведь то крыло и было для слуг. Иначе отчего в нем нет подобного убранства, такой шикарной кровати и необходимых вещей?

Третья комната была жилой. Я постучала, не зная, как здесь принято, и, не дождавшись ответа, толкнула дверь. Спиной ко мне на кровати сидел Грегори. Он резко обернулся и увидев меня, снова повернулся к окну. Сейчас он выглядел совсем ребенком. Будто его кто-то обидел, и он не хотел разговаривать ни с кем.

— Грегори, - начала я и запнулась. Что я ему скажу? После того, как сломала их планы, сожгла все надежды на жизнь, какую они себе уже нарисовали.

— Что еще ты пришла сказать? Может, мне пора покинуть этот дом? – он был груб и резок, как все подростки в его возрасте. Он больше всех напоминал мне Андрейку. Колючий ежик. Но я знала, что эти ершистые дети больше всех нуждаются в заботе. Эта их оборонительная колючесть на деле скрывает нежное и доброе нутро.

— Я просто осматривала комнаты, и буду теперь жить здесь, - ответила я и села рядом, не смотря на него.

— Ты делаешь так, как тебе лучше. Всегда, Алисия. Ты не думаешь о нас.

— Как раз о вас я и думаю, потому что, если меня не станет, некому будет о вас заботиться. На самом деле, наша семья – это все, что есть у нас, - я было потянулась, чтобы потрепать мальчишку по светлым вихрам, но он, заметив движение, отстранился.

— Ты бросила меня одного, когда умерла мама, потом ты и вовсе перешла в другое крыло. Когда отца не стало, ты думала только о себе.

— Хочешь, я скажу тебе правду? Только тебе. Пока одному тебе, - спросила я.

— Скажи, попробуй, - он попытался скрыть любопытство, но у него это плохо получилось.

— После болезни я почти ничего не помню. Иногда всплывают какие-то отрывки, но, не все. И я чувствую к вам лишь теплоту. Никаких обид, а уж тем более ненависти к вам у меня нет. И я хотела бы, чтобы ты помог мне, потому что девушке одной очень сложно справиться со всем. Не то, что мужчине: ты умнее, сильнее…

— Плохо помнишь?

— Да, видимо, болезнь подтерла мне память. А мне так хочется вспомнить все. Я не зла на тебя, Грегори. Я лишь хочу, чтобы было как раньше…

— Хочешь, чтобы все снова не замечали меня? Хочешь, чтобы мама и ты круглые сутки занимались Варисом? Когда она умерла, ты ушла жить в его комнату, чтобы он не страдал, а потом, когда умер отец, и он выгнал тебя из своей комнаты, предпочла жить в комнате слуг, чтобы не видеть нас?

— Грегори, я не помню это совсем. Но сегодня же я вернусь сюда. Я хочу жить в комнате мамы и отца…

— Ты запретила туда входить, устроив из их покоев место их упокоения, ты забыла о живых. Забыла о нас. Ты бросила все, что дал тебе отец, а мы прозябали и сами искали выход. Только мы с Истаном старались сделать как можно больше, но ты и видеть нас не желала, потому что Варис оттолкнул тебя.

— Оттолкнул? – мне становилось страшновато от его рассказов. Что, черт подери, здесь было? Алисия, выходит, была не такой уж и белой да пушистой?

— Да, когда умер отец, Варис хотел перенять управление графством, а ты сказала, что он не справится, и ему не следует выходить из комнаты, потому что он бессилен, ведь сам не может передвигаться.

— Вот это да! – произнесла я вслух. Мальчишка сейчас полностью ломал ту картину, которая нарисовалась и уже прижилась в моей голове. – То есть, Алисия … я не дала ему заниматься делами графства? А он мог?

— Конечно. Он мог с управляющим все решить сам. Такую голову, как у Вариса еще иди найди. А ты предпочитала нянчиться с ним, кормить его с ложечки. Вот он и выгнал тебя. А когда я позвал вернуться, чтобы быть рядом со мной, ты сказала, что мне нянька не нужна. А я боялся и думал каждую ночь о том, как мы будем жить без отца.

— Грегори, мне очень жаль. Правда, милый. Позволь мне обнять тебя, - мне было стыдно так, словно это все сделала я. Представив, что чувствовал парнишка, потерявший мать и отца, не нашедший успокоения и принятия этих потерь в объятьях сестры.

— Зачем ты перешла сюда? – он не дал себя обнять, но и не отсел подальше, как в первый раз, когда моя попытка дотронуться до него не удалась.

— Я буду жить рядом с тобой. Комнату отдам Лидии и Карисе.

— А твоя комната?

— Если она тебе нравится, ты можешь ее занять. Тем более, похоже, она почище, чем эта.

— Нет, мне привычнее тут. Я живу здесь с рождения. Мама приходила иногда сама, а не отправляла ко мне няньку. Это были самые хорошие дни в моей жизни. А потом Варис попал под лошадь… И во всем обвинили меня.

— Тебя? Но ты же младше его! – эта путаница в моей голове приобретала все больший размах.

— Все говорили, что я напугал лошадь, когда отец обучал его ездить верхом, но я не пугал. Я хорошо помню этот день. Мы с Истаном подсматривали из-за забора, прямо из конюшни. Отец долго не мог усадить Вариса верхом. Тот боялся лошадей, как огня. Мне было пять, а Варису и Истану девять. Истан уже скакал верхом с тобой и отцом, а Варис все никак не мог подойти к лошади.

У меня накопилось столько вопросов к Грегори, но я молчала, боясь прервать его словесный поток и не узнать хотя бы части этой истории. Получалось, что Истан и Варис близнецы. Да, худоба Вариса и искривленное, будто от ненависти лицо делало их не зеркально похожими, но ведь похожими! Как я сразу не поняла, что мальчишки родились в один день?

— Отец обещал, что никто не увидит, и они вдвоем поучатся за конюшней, - помолчав пару секунд, продолжил Грегори. - Истан увидел меня там, сказал, что расскажет маме. А я тоже хотел научиться. Я