Ответ ему был давно известен, хоть он и не желал признать правды. В последнее время, уже около двух лет, эльфийские маги чувствовали, как убывают их возможности творить заговоры. Потеря магических сил происходила постепенно: сначала она была едва ощутимой, и ее можно было отнести на счет болезни или слабости, но потом убывание силы стало очевидным, и в конце концов маги вынуждены были признать, что былое могущество покидает их, ускользая, как песок меж пальцев. Кое-какие из своих колдовских способностей они сохраняли, но очень немногие. И подобное происходило не только с эльфами. Были сведения о том, что то же самое наблюдается и у людей, но это служило плохим утешением.

Скрываясь за ревом шторма, великаны-людоеды незаметно проскользнули мимо дозоров и захватили часовых. Заросли колючего кустарника пылали, подожженные в нескольких местах у подножия холма. Позади стены, вдоль линии деревьев, эльфийские офицеры строили команды лучников. Кончики стрел сверкали, как искры.

Сейчас великанов удерживал от нападения огонь, но погасни он, и эти чудовища немедленно кинулись бы вперед. В темноте, под хлещущим ливнем и ветром, у лучников было мало шансов на успех, пока великаны не приблизятся вплотную. Но, как только это случится, предстояло начаться кровавой резне.

Великаны-людоеды ненавидели все народы Кринна, но их ненависть к эльфам уходила корнями в Начало Времен. Тогда великаны были прекрасны, и Боги возлюбили их. Но постепенно племя великанов стало злым и жестоким, они превратились в диких разбойников. И тогда эльфы стали возлюбленным, пестуемым народом Богов. Этого великаны простить не могли.

– Офицеры! Ко мне! – раздался оклик Самара. – Полевые командиры! Постройте лучников позади копьеносцев и распорядитесь не стрелять без приказа.

Он вбежал в подземелье. Сильван последовал за главнокомандующим, возбуждение, вызванное бурей, сменилось в его душе взволнованным ожиданием атаки. Эльхана бросила на сына беспокойный взгляд, убедилась, что он не ранен, и сосредоточила внимание на Самаре и других офицерах, толпившихся в пещере.

– Великаны? – спросила она.

– Да, моя королева. Они использовали шторм для прикрытия. Гонцы сообщают, что мы попали в окружение. Я лично в этом не уверен и полагаю, что путь на юг свободен.

– Что вы предлагаете?

– Мы могли бы отступить к крепости Стального Легиона, Ваше Величество. Отступление с боем. Ваши переговоры с рыцарями всегда проходили успешно, и я думаю…

Планы и замыслы, тактика и стратегия… Сильвана тошнило от всего этого. Воспользовавшись тем, что никто на него не смотрит, он скользнул в глубь подземелья, где стояла его походная койка. Сунув руку под одеяло, он вытащил купленный когда-то в Утехе меч. Сильван был в восторге от своей покупки: меч отливал серебром и выглядел новым. Его рукоять украшал резной клюв грифона, и, хотя крепко держать меч в руке было невозможно (острый клюв впивался в ладонь), выглядел он великолепно.

Сильванеш не был солдатом. В том, что он никогда не принимал участия в военных учениях, не было его вины – на это имелось строжайшее запрещение Эльханы.

– Его руки, в отличие от моих, – говорила мать, крепко сжимая ладони сына, – никогда не будут запятнаны кровью соотечественников. Они излечат раны, которые мы, его отец и я, вынуждены были наносить, сами того не желая. Руки моего сына не обагрятся кровью эльфов.

Но сейчас предстояло пролиться не эльфийской крови, он шел сражаться с великанами. И мать не сможет удержать его. Проведя все прожитые им годы в походном лагере, но не участвуя в сражениях, Сильван воображал, что каждый солдат смотрит на него с насмешкой и в душе считает его трусом. Поэтому он втайне от матери приобрел этот меч, взял несколько уроков и с тех пор с нетерпением ожидал возможности на деле продемонстрировать свою храбрость.

Чрезвычайно довольный собой, Сильван застегнул портупею на поясе и вернулся к офицерам, прислушиваясь к звону стали и легким постукиваниям ножен о бедро.

Эльфийские разведчики продолжали прибывать с донесениями. Страшный огонь поглощал стену с угрожающей скоростью. Несколько великанов уже пыталось форсировать преграду, и хотя, освещенные пламенем, они представляли собой превосходную мишень для лучников, все стрелы, к несчастью, погибали в огне, не успев поразить цели.

«Организованное отступление» – Сильван не вполне понял, что это значит, – с таким приказом офицеры возвращались к своим отрядам. Было решено отойти на юг, чтобы соединиться с силами Стального Легиона. Эльхана и Самар остались вдвоем, продолжая обсуждать план сражения приглушенными тревожными голосами.

Выхватив меч из ножен, Сильван сделал мастерский выпад и… едва не отсек Самару ухо.

– Что такое? – Самар недоумевающе вытер со щеки кровь и бросил на молодого человека разгневанный взгляд. – Дайте мне это. – Он вытянул руку и, прежде чем Сильван успел что-либо предпринять, выхватил у него оружие.

– Сильванеш! – Такой рассерженной он свою мать еще никогда не видел. – Сейчас не время для подобной чепухи! – И она с негодованием отвернулась.

– Но это не чепуха, мама, – возразил юноша. – Нет, пожалуйста, не отворачивайся от меня. В этот раз ты не скроешься за стеной молчания. Выслушай, пожалуйста, то, что я хочу сказать.

Медленно Эльхана обернулась к нему. Огромные глаза на бледном лице внимательно смотрели на сына.

Другие эльфы, в удивлении и смятении, не знали, куда им деться. Никому не дозволялось возражать королеве, никто не смел ей перечить, даже ее своевольный, упрямый сын. Сильван сам был удивлен собственной храбростью.

– Я принц сильванестийских и квалинестийских эльфов, – все-таки решился произнести он. – И моя почетная обязанность – сражаться вместе со своим народом. И ты не имеешь права запрещать мне это!

– У меня есть на это право, мой сын. – Эльхана сжала руки с такой силой, что ногти впились в ладони. – Ты наследник престола, Сильван, единственный наследник. Ты – все, что у меня осталось… – Она помедлила, обдумывая свои слова. – Нет, я выразилась неточно. У королевы нет ничего своего. Все, чем она владеет, принадлежит ее народу. Ты – это все, что осталось у нашего народа, Сильван. А теперь будь добр, ступай и собери свои вещи, сын. Рыцари проводят тебя и укроют в лесу.

– Нет, мама. Я не стану больше прятаться. – Сильван старался говорить твердо, спокойно и уважительно. Он проиграет этот спор, если будет вести себя как капризный ребенок. – Всю жизнь, едва возникает какая-то опасность, ты отсылаешь меня прочь, чуть ли не прячешь под кроватью. Неудивительно, что наши солдаты не испытывают ко мне уважения. – И он бросил косой взгляд на Самара, который с серьезным видом прислушивался к его словам. – Я хотел бы изменить это, мама.

– Хорошо сказано, принц Сильванеш, – услышал он голос Самара. – Но у нас, эльфов, есть поговорка: «Меч в руках неопытного союзника опаснее, чем в руках врага». Нельзя научиться сражаться в ночь перед битвой. Тем не менее если вы говорили серьезно, молодой человек, то я буду счастлив дать вам в ближайшее время несколько уроков. В настоящий же момент я могу предложить вам кое-что другое, одну очень важную миссию, которую вы в состоянии выполнить.