– Минуточку, коллега, – возразил Зиновьев, сделав протестующее движение. В глубине холодных глаз заблестели кубики льда. – Олег Петрович прав, хватит изъясняться загадками. Альтернатива проста: вы набираете группу, выполняете секретное задание на территории суверенной Латвии – при этом ничем себя не выдаете, в отличие от предыдущего раза. В случае успеха включаются невидимые глазу рычаги, с вас снимаются обвинения, латвийские власти и компетентные органы уже не настаивают на суровом наказании осквернителей монументов «воинской славы». Общественное же мнение латвийской стороны никого не интересует. Вы свободны, вы остаетесь на службе… ну, или увольняетесь из рядов по собственному желанию с сохранением льгот и регалий. И Родина у вас в неоплатном долгу.

– В чем это выражается? – сглотнул Олег.

– Простите? – не понял Зиновьев.

– Про Родину и неоплатный долг.

– Фактически ни в чем, – соорудил циничную ухмылку Зиновьев. – Просто красное словцо. Кроме того, что вы свободный гражданин со всеми правами и никакой дамоклов меч над вами не висит. Это правда, Олег Петрович, – понизил голос чекист. – Вас никто не обманывает. Действительно имеются рычаги, но они запустятся лишь в случае успеха акции. Ваше командование в курсе – если не верите, можете провести консультации с вашими отцами-командирами. Они не возражают, поскольку им намекнули не откуда-нибудь… – Чекист выразительно посмотрел на потолок и не стал развивать интересную тему. – А что касается предстоящей работы, то она исключительно для вас. И совсем не обязательно, что она должна быть связана с отъемом человеческих жизней. На усмотрение, как говорится.

– Но почему именно я? Откуда столь странный выбор, господа? Да, понимаю, куда приятнее загребать жар чужими руками – в случае успеха ты на коне, в случае провала – тебя и близко здесь не было…

– Обойдемся без обвинений, Олег Петрович, – поморщился Зиновьев. – В конце концов, мы тоже выполняем свою работу. И все мы идем к одной цели – пусть и разными путями.

– Во-первых, вы подходите для работы, – сообщил Каменецкий. – Во-вторых, вы же хотите вернуть в часть рядового Загадкина? Вам представится отменная, можно сказать, уникальная возможность это сделать.

– Будете слушать? – спросил Зиновьев. – Или отказываетесь, мы встаем и уходим?

– Да говорите уж, – поморщился Олег.

– Тогда начнем издалека. Вводная, так сказать, лекция. Вы, конечно, слышали о таких увлекательных вещах, как секретные тюрьмы ЦРУ. Пожалуйста, не перебивайте, Олег Петрович, прослушайте до конца и откажитесь от мысли, что вас водят за нос. Подобные филиалы Гуантанамо стали появляться в мире начиная с 2002 года – после всем известных событий в Нью-Йорке, связанных с захватом воздушных судов и «демонтажом» небоскребов. В США считается, что система секретных тюрем является базовым элементом для борьбы с терроризмом. И чтобы не допустить скандала в собственной стране, предпочитают содержать подозреваемых в терроризме на чужой территории, где никто не будет их искать. Руководство секретными тюрьмами осуществляется сотрудниками ЦРУ. Они же задерживают подозреваемых, доставляют в эти тайные казематы, проводят допросы, добиваясь признания в участии в террористической деятельности. Реже это делают сторонние организации. Методики допросов, как вы догадываетесь, не самые гуманные: избиения, запугивание, пытка холодом, музыкой, так называемая депривация сна – когда заключенным не дают смыкать глаз, имитация утопления, вынуждение стоять на одном месте и тому подобные приятные вещи. Так называемая «расширенная техника ведения допроса» – которая, кстати, вполне официально разрешала пытать. Спецслужбы составляли документы о пытках, закрепляли их штампом – «по показаниям заключенного». Излишне говорить, что люди содержались в тюрьмах без предъявления официальных обвинений и помыслить не могли о каких-то там правах, включая пресловутый «Хабеас корпус», устанавливающий презумпцию незаконности задержания. Для Америки это нормально – ради торжества демократии во всем мире можно пойти на любые нарушения прав человека. В 2005-м началась шумиха, инициированная газетой «Вашингтон пост». В 2009-м Обама издал указ о закрытии всех секретных тюрем ЦРУ. Спустя четыре месяца директор ЦРУ отчитался, что дело сделано – тюрьмы закрыты. Действительно, закрыли. Парочку. Где их только не было, этих «черных точек» – в Пакистане, Афганистане, в Восточной Европе. Польша, Румыния, Литва… Разумеется, все страны отвергали существование на своих территориях секретных заведений, но… что было, то было. Самолеты ЦРУ летали туда как по расписанию. Закрылась тюрьма в центре Бухареста – в здании для хранения архива секретной информации Румынии. Самая гуманная, кстати, из тюрем – в камерах имелись часы и указатели направления на Мекку. В ней почти не пытали – только обливали холодной водой и заставляли по сорок часов стоять без движения. Закрылась секретная тюрьма в Литве – в поселке Антавиляй, недалеко от дач местных чиновников. Раньше там была школа верховой езды, потом ее продали некой мутной фирме, зарегистрированной в США, переоборудовали, возвели камеры, помещения для допросов, построили гараж, систему автономного электроснабжения… Кстати, именно постройкой этой тюрьмы Литва и оплатила свое вхождение в НАТО.

– И теперь вы хотите сказать, что нечто подобное, но еще не закрытое и вполне функционирующее… – начал Олег.

– Находится на территории Латвии, в местечке Такспилс, в тридцати километрах к северу от города Домбеле, в котором вы вчера уже были, – не скрывая торжественности, объявил Зиновьев, а его коллега Каменецкий с важным видом кивнул – дескать, сказанному можно верить. Зиновьев распахнул папку, извлек и развернул карту крупного масштаба, пристроив на коленях. Подниматься было неохота, но Олег поднялся. – Вот это Такспилс, – ткнул пальцем Зиновьев, покосившись на своего коллегу. Коллега понял без слов, поднялся, высунулся в коридор, после чего вернулся, притворив решетчатую дверь. – Шесть тысяч населения – в основном латгальцы, которых латвийские власти считают латышами, хотя не все латгальцы с этим согласны. А вот здесь – и практически до границы, – Зиновьев повел палец вправо по карте, – расположены глухие леса, в которых почти никто не живет. Деревушки Догне, Арсне, связанные между собой асфальтовыми дорогами. Объект расположен в паре верст от Арсне, к нему проложена вполне приличная грунтовка. С этой стороны болота, а вот здесь – живописный холм Гопка, который невозможно спутать с чем-то другим благодаря его форме застывшей морской волны. Объект расположен на восточном склоне холма, окружен лесами. Он засекречен, посторонние в район не допускаются. На объекте содержатся около двух десятков лиц, которых янки считают террористами или пособниками террористов. Дорога от Арсне, ведущая к объекту, огибает южное подножие холма, пересекает петляющую речушку Елцаву. Здесь когда-то был свинокомплекс, потом территорию разровняли. Министерство обороны, пользуясь полостями в теле холма, возводило там что-то вроде замаскированного командного пункта, но строительство прекратилось. Объект сдан в аренду фирме с темным прошлым и сомнительным настоящим, территория огорожена, работают датчики слежения и прочие хитрости. Это и есть секретная тюрьма ЦРУ. Мы знаем о ней практически все – благодаря стараниям симпатизирующих нам местных жителей и законспирированных агентов. К сожалению, упомянутые господа – не Рэмбо. Вот это пространство, – Зиновьев прочертил пальцем круг между холмом и российской границей, – глухие леса и болота. Если есть дороги, то нам о них неизвестно. Направляться к объекту желательно так, как сделал бы любой цивилизованный человек – через Домбеле, Такспилс, Догне и Арсне, а вот отходить после выполнения… хм, или провала миссии – можно и лесами. Впрочем, не нам учить профессионала… Российские власти интересует узник по имени Джо Андерсон. – Зиновьев немного помедлил, словно не был уверен в своих словах. Впрочем, дальше его голос окреп. – Именно так, Олег Петрович. Джо Андерсон. Не все лица, подозреваемые американцами в ведении террористической деятельности, носят арабские или пуштунские имена. Данный объект следует изъять из секретного узилища и в целости и сохранности доставить в Россию. Всего лишь. Объект не должен пострадать. При этом не задавать вопросов, не лезть в чужой огород и помнить, что вы выполняете важное дело, связанное с государственной безопасностью. Работу сделать быстро – максимум два-три дня.