Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Прошу вас, Ваша Светлость, помогите Лауре. Она такая добрая, доверчивая, простая. Я уверен, что её обманули! Вчера она не пришла вместе с остальными горничными, когда настало время уборки. Мне она говорила, что ей нездоровится, поэтому я не обратил внимания. Но теперь боюсь, что с ней что-то случилось.
– Я сделаю всё, что в моих силах, – аккуратно ответил я, чтобы не вызывать в парне ложных надежд. – Этот всё, что ты можешь сказать?
Гвардеец обречённо кивнул, и, похоже, уже жалел о своём служебном рвении.
– Я обещаю, что во всём разберусь и донесу до Её Высочества все детали произошедшего. Но не я выношу приговор, – чтобы хоть как-то подбодрить гвардейца, сказал я.
Не особенно подействовало, но когда раздался лязг двери и вошёл сухой старичок в сопровождении капитана, на лице стража застыла холодная маска.
– Как тебя зовут? – напоследок спросил я у гвардейца.
– Раймон, Ваша Светлость! – от доверительности и мольбы в тоне паренька не осталось и следа. Видимо, влияло присутствие начальника.
Дворецкий стоял с кислой миной, напоминавшей количеством складок смятую бумагу, и с презрением оглядывал каменные стены подвала.
– Намереваетесь допросить меня, граф Ромеро? – спросил он тонким, брюзжащим голосом.
Я кивнул капитану, тот жестом указал Рациону на дверь, и когда они оба вышли, я ещё раз осмотрел дворецкого. Старик, похоже, не боялся ни богов, ни демонов, и не собирался расшаркиваться передо мной. Бесстрашен настолько, что назвал меня родовым именем матери – тем самым, которое я предпочитал не упоминать в великосветских кругах.
– Вовсе нет. Но не хочу, чтобы нас подслушали, – я постарался выказать миролюбие, но старика, похоже, не так просто провести. Он ядовито усмехнулся и прищурился.
– Если речь пойдёт о драгоценностях, то я ничего не знаю. О подделке плана расселения – тоже, – отрезал он, по-видимому, желая как можно скорее выбраться отсюда.
– Я хотел спросить о другом, но теперь расскажите-ка, от кого пошла сплетня про подделку документа? – я ответил старику не менее хищной улыбкой.
Карлос, поняв, что просчитался, провёл рукой по гладко зализанным седым волосам, одернул идеально выглаженной фрак и прокашлялся.
– Ключница оправдывается перед всеми и каждым. Вчера вся прислуга только и обсуждала это «знаменательное» событие, – столько сарказма в одно предложение не смог бы уместить даже я, у старика явно талант. – Эта старая курица сама ни за что бы не предала Её Высочество – слишком дорожит своим местом поближе к кухне. Но она в последние пару лет часто дремлет после обеда, пока никто не видит. В такие моменты хоть кастрюлями греми рад её головой – не проснётся. А уж ключ стащить – это совсем просто.
Судя по тому, как дворецкий едва ли не плевался, говоря о ключнице, между ними какой-то старый конфликт. Однако мне они скорее на руку. Надо будет и старуху расспросить о Карлосе. Если за ним есть какой-то грешок, она точно выдаст. А на счёт писца-мошенника подумаю позже.
– Благодарю за доверие. Надеюсь, вы проявите его снова: я хочу знать, есть ли в спальне принцессы тайные ходы. И если да, то куда они ведут и мог ли кто-то ими воспользоваться?
Дворецкий шумно вздохнул, будто ему уже задавали этот вопрос.
– Её Высочество только что спрашивала об этом. Нет, все ходы были замурованы ещё лет десять назад, когда в этом замке в последний раз бывал Его Величество. Сквозняки его уже тогда раздражали, так что он приказал заделать полости в стенах. План потайных коридоров я отдал принцессе.
Значит, одна версия отпадает. Отлично, теперь осталось найти и допросить ту самую Лауру.
Глава 6
Опрос горничных ничего не дал. Девушки сидели в душной кухне, испуганно озирались и перешептывались. Я стояла у одного из столов, перебирала клочки бумаги, исписанные неумелыми руками, но от их рассматривания то и дело отвлекал запах еды.
Я вглядывалась в нечёткие линии, выведенные служанками, и понимала, что всё не то. Можно немного измерить почерк, но эти неуверенные каракули нисколько не походили на те резкие буквы, плотно вдавленные в бумагу, какими некто исправил мои заметки. Однако и от этих бумаг появилась кое-какая польза: пересчитав их, я поняла, что одной недостаёт. Пробежалась по именам, криво выведенным в уголках обрывков – при этом чувствуя себя жрицей-наставницей в какой-нибудь деревеньке, но одного из привычных так и не обнаружила.
– Где Лаура? – я обвела горничных грозным взглядом.
– Сара, отвечай, – я почти вплотную подошла к высокой худой брюнетке, вытянутое лицо которой напоминало лошадиную морду.
– Прошу простить, Ваше Высочество, но я не знаю. Я не видела её с самого утра, – присев в глубоком реверансе, ответила служанка.
Мои подозрения лишь усилились, когда все, одна за другой, признались, что Лаура – молодая ловкая девчушка с цепкими пальцами – сегодня даже не завтракала с ними.
Я уже собиралась отдать приказ о поиске глупой воровки, но тут дверь кухни распахнулась, и за порог шагнул Его Высочество Лайонэл.
Увидев его, я в первые несколько мгновений не могла подобрать слов, но он умело взял на себя инициативу.
– Прошу прощения за то, что вмешиваюсь в ваши дела, принцесса Лучиана, – принц поклонился и сделал несколько шагов ко мне. – Но я просто обязан был вам сообщить…
Лайонэл сделал знак рукой, будто подзывая кого-то, и только сейчас я заметила за его спиной двух высоких молодых солдат. Они за обе руки держали девушку, одетую в грязные штаны и серую мужскую рубашку. Рыжие кудри свисали почти до пояса, девушка шмыгала вздернутым носиком, веснушки на лице скрывала грязь и копоть. Даже в столь неприглядном виде не узнать Лауру я не могла.
– Мои люди заметили её, когда она пыталась выбраться через одну из дыр в стене. Поймали, обыскали и обнаружили вот это, – Лайонэл с очередным изящным поклоном притянул мне свёрток из грязной ткани, на котором лежали пропавшие украшения.
Но вместо облегчения от того, что ситуация разрешилась почти без моих усилий, в душе всё отчётливее зарождалось подозрение. Слишком уж гладко совпало. Однако – кто знает – может мне и в самом деле просто повезло.
– Благодарю, Ваше Высочество, – я склонилась в реверансе в ответ и, подозвав одну из горничных – тут самую, которая рассказала о пропаже – указала на драгоценности.
Она, бесконечно бормоча слова благодарности, взяла побрякушки, прижала их к груди и
