Теперь – в Лосинку, к нашей доброй железнодорожной кузине!

Пронину повезло: он сразу нашел ее на рабочем месте, в кассе. Но там было людно.

– Елена Евгеньевна? А я вас ищу повсюду. Третий день ищу, – зачем-то соврал Пронин. – Вас заменят в кассе, пока мы с вами будем беседовать?

– Гражданин, не хулиганьте! Я милицию позову.

– Позовите. И в сопровождении милиции пойдем в чайную.

В пристанционной чайной они сели за столик, накрытый пестрой клеенкой. Кроме чая, здесь можно было поживиться пирогами с капустой, солянкой, бутербродами с сыром и селедкой. В продаже – свежее пиво и квас. Для более основательных посиделок имелась водка и сосиски с капустой. В общем, самый обыкновенный для таких заведений ассортимент. Время тихое, как раз начинался перерыв в расписании пригородных поездов. И Пронин нашел укромный уголок.

– Взять вам сосисок? Составьте мне компанию. Лично я пообедаю непременно.

– Вы с ревизией? Да у меня все в порядке. А если что – главбух сейчас на месте. Мое дело маленькое. Продаю билеты – и шабаш. Что ж вы все на меня кидаетесь?

Пронин, не дождавшись согласия дамы, заказал две порции сосисок. А еще – две чашки чая и кружку кваса. Полкружки осушил сразу, в один присест.

– Ваши профессиональные дела меня не интересуют. Если хотите – могу походатайствовать перед вашим начальством, чтобы объявили вам благодарность с премией. – Елена Евгеньевна с удивлением выпучила глаза на Пронина. В ее жизни редко случались неординарные события. – Меня интересует только ваш брат.

– У меня сестра.

– Двоюродный брат Прокопий. – Пронин отрезал полсосиски и едва не забрызгал жиром манжеты. Поглядел на горчицу, поморщился и принялся за кушанье без горчицы. – Меня интересует ваш двоюродный брат. Мы с ним были когда-то коротко знакомы. Но я давно его потерял из виду, а он мне очень нужен. А я ему еще больше нужен, просто необходим.

– А чего ж его искать? Он известно где – на ипподроме. За лошадками следит. Он у нас всю жизнь по конской части.

– В том-то и дело, Елена Евгеньевна, что нет его на ипподроме. Пропал. И в квартире нет – на Стрелецкой улице. Так что вы уж нам помогите... Прошу великодушно.

– Чтобы вы, да не могли найти! Нет у меня к вашим словам доверия.

– Что ж я вам доверия не внушаю? – удивился Пронин. – Беда! Я ж всю жизнь на доверии работаю и проверен многократно. Тогда подождите минут пять. Сейчас доем сосиски – и пойдем к вашему начальству. Придется мне вас задержать для дачи показаний. Мой шофер подбросит вас до Лубянки. Вот там и поговорим. Завтра. А может быть, послезавтра. Вам ведь спешить уже будет некуда. Стены у нас толстые, а питание калорийное. Вы сосиски-то ешьте, ешьте. Сочные они у вас. Давно таких не едал. У нас хуже кормят. Поверьте, Елена Евгеньевна, я не люблю выкручивать руки и загонять в угол. Но что делать, если вы мне не доверяете? С волками жить – по-волчьи выть.

Она не притрагивалась к еде. Схватилась за чашку чая – и отпрянула, обожглась.

– Вы сказали, что давно знаете Прокопия...

– Мы вместе служили. В 19-м году.

– Выходит, вы знаете...

– Знаю, знаю, что он не Назаров. Невелика тайна. Когда вы последний раз его видели?

– Неделю назад. Он приезжал. Он иногда ко мне приезжает. Вы знаете, Прокопий живет без женской руки. А я и накормлю, и обошью. Я тогда наш ростовский борщ сготовила.

– И как он вам? Не болел, не нервничал?

– Не болел. Но нервничал, тут вы правы. Какой-то он был перекрученный. Я даже спросила: неприятности по службе? Он не ответил, только головой покачал. Он же молчун у нас.

– Если бы он вам понадобился – где бы вы его искали?

– В конюшнях.

– Он пропал. Нет его ни дома, ни на службе. С чего бы вы начали поиски?

– Ну, у него есть женщина.

– С текстильной?

– Да, Людкой зовут. Живет на Преображенке. На Суворовской улице.

– Ну, вы же знаете адрес. Не тяните, прошу вас.

– Дом семь. А там найдете.

– Спасибо вам, Елена Евгеньевна. Благодарность от начальства вы получите, как я и обещал. Ешьте сосиски, оплачено.

Потяжелевший от горячего обеда, Пронин на этот раз уселся на переднее сиденье.

– Что, Иван Николаич, теперь по всей Москве рыскать будем?

– И не только по Москве. От Кронштадта до Владивостока! А сейчас – на Суворовскую улицу, к Преображенке.

– В момент доставим!

– Хорошая у тебя работа, Адам. Осень, холод. Вода под ногами, вода сверху. А у тебя в машине – чисто и тепло. Крути себе баранку и думай о приятном.

– А вы не завидуйте, товарищ майор. Каждому свое.

– Знаю. Слесарю слесарево. И все-таки автомобиль – великое изобретение нашего времени. Раньше и цари так не ездили! Чичиков в бричке трясся. И Суворов, именем которого названа улица, на которую мы едем, знать не знал такого комфорта.

– И запаха бензина не знал!

– Ну, Адам, это ты зря. Если бы не автомобили с их бензином и скрежетом – мы бы в столице нашей родины погрязли в дерьме. В конском, разумеется. Великие умы лет пятьдесят назад говорили: если города будут разрастаться – проходу не станет от дерьма. И только изобретение автомотора избавило нас от такой участи!

– Чудеса!

– Диалектика.

Преображенская – рабочая окраина Москвы. Опрятные, чистые улицы, скромные двухэтажные дома. Прохожие крутятся только возле рынка и кладбища. Остальные – трудятся на заводах и фабриках, которых в этом районе Москвы было немало. Тихая, извилистая Суворовская улица начинается на задворках Преображенской площади. Они легко нашли дом, и Пронин снова оставил верного Адама в одиночестве.

Управдом разъяснил Пронину, что Людмила уже вернулась с утренней смены, но недавно вышла из дома с кошелками. Наверное, на рынок пошла. Пронин вместе с управдомом вскрыл дверь, и они чинно расположились на стульях в комнате Людмилы. Жилье ткачихи было обустроено не без кокетства. Шелковое покрывало на кровати, гобелен на стене. На фанерном трюмо – фарфоровые слоники. В ее комнате стоял парфюмерный запах, как будто в воздухе растворена пудра. Ждать пришлось недолго. Дверь скрипнула – и они увидели озабоченное, удивленное лицо хозяйки.

– Здравствуйте, товарищ Прохорова! – сказал Пронин. – Не бойтесь, мы люди официальные.

– Здравствуй, Людмилка! – подал голос управдом.

– Обалдел, сердечный! Где это видано – в закрытую-то дверь вламываться. А ну выметайтеся отсюда, пока вас скалкой не отходили.

Пронин продолжал сидеть на стуле.

– Вы знакомы с Прокопием Назаровым?

– А кто вы таковский, чтоб вопросы мне задавать? Вас что, участковый послал?