– Не понимаю тебя. И твои замечания довольно оскорбительны.

– Чёрт возьми, так оно и есть.

– Полагаю, ты можешь объяснить свои упрёки?

– Это так необходимо? Тебе лучше поберечь свои нервы, Этель. Я всё знаю о тебе и о твоём маленьком приятеле.

– Ты с ума сошёл, Джим? Не понимаю к чему ты клонишь.

Джим сердито посмотрел на Этель, пока надевал пальто.

– Нет, прекрасно понимаешь. Послушай меня: ты поосторожнее с этим Леонардом Альтоном. Ни один салонный хлыщ не сделает из меня обезьяну. Он будет поддерживать тебя, если вдруг что-то произойдёт… И тебе это нравится, не так ли? Он безусловно станет великим филантропом с его доходами от арахиса.

– Джим, ты смешон.

– Отличный маленький блеф, не так ли? Ну так я всё знаю об этом… Страстные письма к горячей маме! – он довольно усмехнулся над последними словами. – Пока-пока. И не забывай, что я тебе сказал.

Джим вышел за дверь раньше, чем Этель смогла придумать какой-нибудь ответ.

«Хорошо, пусть так, – думала она, кусая губы. – Мне всего лишь нужно вернуть письма Леонарда и уничтожить их. Они – единственная улика. Конечно, Джим может быть противным, но без писем он не сможет ничего доказать».

Через пять минут она обыскивала комнату Джима, отчаянно надеясь, что он не взял с собой брелок с ключами. Где же он может быть? На комоде, где Джим часто оставлял его, брелока не было. Случалось, конечно, что муж оставлял ключи в своём кармане. Этель вспомнила, что на Джиме в то утро был костюм в коричнево-чёрную клетку, а не голубой саржевый костюм, в котором он обычно сидел в своём офисе.

Она открыла платяной шкаф. Голубой саржевый костюм висел рядом с дверцей. И, слава небесам, брелок с ключами лежал в одном из карманов. Этель с первого взгляда узнала ключ от офиса. Он был между ключом от двери их бунгало и ключом от старого дорожного чемодана.

Этель позвонила Леонарду:

– Джим уехал из города до завтрашнего вечера. И у меня есть ключ. Поможешь мне совершить небольшую кражу со взломом?

– В любое время, дорогая.

– Но не раньше вечера. Стенографистка может сидеть в офисе весь день. Можешь позвать меня на ужин, если хочешь, а потом пойдём в офис.

– Недурственный план. Нет ничего лучше, чем сочетать приятное с полезным. Позвонить тебе около половины седьмого?

– Это будет замечательно, Леонард. Но ты не должен быть таким легкомысленным. А вдруг мы не обнаружим писем?

Этель и Леонард веселились весь вечер, и даже не вспоминали о пропавших письмах, пока сидели в укромном уголке фешенебельного ресторана. Однако под их весёлостью скрывалась напряжённость, и они вновь и вновь повторяли про себя всё тот же безответный вопрос, которым закончился их телефонный разговор. Напряжение росло. В молчаливом согласии они не стали слишком задерживаться за десертом.

Совершив короткую поездку в машине Леонарда, они вошли в здание, стоящее в центре города и бесстрашно доехали на лифте до третьего этажа. Перед ними, в длинном, пустынном коридоре располагалась стеклянная дверь офиса с надписью:

ДЖЕЙМС ДРЮ

Страхование от пожаров

Этель достала брелок с ключами из сумочки и отперла дверь. Затем включила свет и принялась осматривать стол мужа. Он был завален неразобранными бумагами, и ни один из ящиков не был заперт. Этель вытащила ящики один за другим и систематически обыскала каждый. В первых двух не было ничего интересного, только деловые документы. Но что это за письма в третьем ящике, лежащие под какими-то юридическими документами?

Это были не те письма, которые она искала. И всё же, что они делают в ящике стола её супруга? Письма были адресованы Джиму, а почерк и стиль несомненно были женскими. И в самом деле, от них исходил явственный аромат женственности: лиловая бумага была надушена сандалом. Этель не узнавала почерк, но её врождённое любопытство ничуточки от этого не уменьшилось.

Она распечатал одно из писем и стала читать его. Письмо начиналось со слов: «Дорогой поросёночек», и было полно выражений нежности и любовных намёков, выраженных в стиле светской дамы. Внизу стояла подпись: «Твоя страстная лапочка, Флора», а перед именем и после него были нарисованы линии из крестиков.

Щёки и глаза Этель пылали, когда она обернулась к Леонарду. Она была шокирована и поражена – а также возмущена. Она не могла поверить, что Джим оказался способен на такое. Кто была эта низкая женщина, с которой он связался?

– Нашла что-то? – спросил Леонард.

– Да уж, нашла, – Этель протянула ему письмо без дальнейших комментариев и продолжила вскрывать и читать следующие.

– Вот старый чёрт! – воскликнул Леонард, когда понял смысл письма. – Забавно, – закончил он со смешком.

– По-твоему это весело? – натянуто поинтересовалась Этель.

– Ну, может быть, – Леонард решил мудро про молчать, памятуя о том, что ни один человек не может предвидеть эмоциональную реакцию женщины.

Этель передала ему второе письмо и распечатала третье. Всего писем в связке было около двух десятков. Они с Леонардом прочли их все. Большинство из них представляли собой неопровержимые доказательства, изобличающие вульгарную связь. Во многих упоминались тайные встречи и даже ночи, которые Джим и эта женщина проводили вместе в отелях под вымышленными именами. К одному письму прилагалась фотография, демонстрирующая Джима, который обнимал пухлую и сочную брюнетку в чрезвычайно откровенном купальнике, сшитом из одного кусочка ткани. Фотография отмечала одну из их поездок. Полное имя женщины – Флора Дженнингс – было указано в одном письме, довольно-таки формальном по сравнению с другими, что примерно указывало на тот момент, когда она познакомилась с Джимом.

– Я разведусь с ним! – зарыдала Этель, когда дочи тала последнее письмо.

– А что насчёт моих писем? Мы всё ещё не нашли их. Этель не ответила. Она перечитывала одно из писем на лиловой бумаге. Затем, запихнув весь пакет писем в свою сумочку, она сказала:

– Я собираюсь унести эти письма, даже если мы не найдём твоих.

– Честный обмен – это не ограбление, – усмехнулся Леонард.

Джим вернулся из своей деловой поездки. Они с Этель вновь завтракали за тем же столом.

– Ты сделала то, о чём я говорил тебе? – грубовато спросил он, после того как некоторое время угрюмо поглощал свою еду.

– Ты о чём, Джим? – голос Этель был исключительно милым и безгрешным.

– О том, что я говорил тебе про этого салонного хлыща, – огрызнулся супруг.

– И кто же этот хлыщ?

– Не пытайся больше блефовать со мной… Я говорил, чтобы ты была осторожна с Леонардом Альтоном.

– А, теперь вспомнила. Ты говорил какие-то глупости о Леонарде… Это напоминает мне, что мой дорогой мальчик вчера вечером пригласил меня на ужин.