заскрежетали со звуком, похожим на скрежет гвоздей по классной доске. Когда он выключил его, я спросила: — Как ты узнал?

— Догадался. Я не мог видеть это, но чувствовал что-то внутри его тела, что можно призвать, что-то маленькое. Я не был уверен, что это такое, пока это не оказалось у меня в руках.

— Я думала, тебе нужен визуальный обзор, чтобы вызвать что-то.

Он моргнул. — Я всегда так делал раньше, — медленно и задумчиво произнес он. — Но это было просто под кожей. Практически на линии видимости.

Ни один из нас не говорил об этом, но мы должны были задуматься, изменила ли смерть и воскрешение Вайята с помощью магии на прошлой неделе его дар?

— Думаю, этому хозяину нравится следить за своими игрушками, — сказала я, возвращая разговор к нашему пленнику.

— Похоже на то.

Я присела вне досягаемости на корточки на уровне глаз рыдающего существа. Казалось, он знал, что потерял свое последнее преимущество. — Итак, — произнесла я, растягивая слово. — Теперь, когда подкрепление тебя не найдет, как насчет того, чтобы ты сделал выбор? Долгая, медленная смерть или быстрая и в основном безболезненная? Часть меня умоляла его проголосовать за долго и медленно.

На меня смотрели слишком человеческие глаза, полные очень человеческих слез. Откуда у гоблина такие человеческие глаза и уши, так похожие на мои? Его кожа была гладкой, не тронутой возрастом, почти молодой. Странного цвета, но не скользкая и маслянистая, как обычно бывало у гоблинов.

Мой желудок скрутило, когда пугающая идея проникла в мой мозг и не отпускала. Этот гибрид не был, как я сначала предположила, гоблином с человеческими чертами. Когда-то это был человек и очень молодой человек, учитывая его размеры. Я уверена в этом, и с каждой секундо моя уверенность росла, отчего меня чуть не стошнило. Я уронила нож.

— Эви? — Вайят мгновенно оказался рядом со мной. Я не могла отвести взгляд от существа, но оно, видимо, что-то увидело в выражении моего лица. — Эви, что случилось?

Не обращая на него внимания, я пронзила гибрида пристальным взглядом. — Когда-то ты был человеком.

Существо склонило голову набок, словно находилось в агонии. Оно облизало губы розовым языком — не тонкой полоской наждачной бумаги, как у гоблина. — То… кин, — сказал он. Потом поднял сломанную руку к груди. — Токин.

— Тебя зовут Токин? — спросил Вайят.

Нет, нет, нет. Я не хотела знать имя этой штуки. Не тогда, когда собиралась избавить его от страданий. Мы не были друзьями или союзниками. Это была мерзость природы. Существо, которое не должно существовать, не говоря уже о том, чтобы иметь имя.

— Имя, — прохрипел оно. — Да.

— Ладно, отлично, — рыкнула я. — Итак, Токин, как зовут твоего хозяина?

Токин сморщил лицо. — Токин… хороший.

Я фыркнула. — Хороший? Ты убил человека!

Вайят обхватил рукой мое предплечье, без слов утешая и одновременно стараясь утихомирить. Мое терпение было на пределе, и он знал это.

— Хозяин сказал мне.

— Твой хозяин был неправ.

На лице Токина отразилось полное неверие. Он перестал плакать, но река прозрачных соплей текла от носа к подбородку. Он выглядел как отчитанный ребенок, которому сказали, что Санта-Клаус мертв. — Не может быть, — сказал он. — Он хозяин.

— Даже хозяева могут облажаться.

Вайят издал звук — нечто среднее между ворчанием и фырканьем. Мы слишком хорошо знали, как ответственные люди могли принимать слепые, тупые решения, из-за которых гибли подчиненные им люди. Я, например.

Токин уставился на меня, шли долгие секунды, пока его детский ум пытался разобраться во всем. Что-то вспыхнуло в его карих глазах. Я приготовилась к нападению. Но он удивил меня вопросом. — Ты… хозяин?

Я содрогнулась от отвращения. — Нет, я никому не хозяин.

— Хозяин Токина.

— Пошел ты, кусок дерьма. — Я вскочила на ноги слишком быстро, и мое левое колено подогнулось. Вайят поймал меня, прежде чем я упала. Я оттолкнула его сильнее, чем намеревалась, и он чуть не свалился на диван.

Я развернулась и ворвалась на кухню, сжав кулаки, кипя от злости. Я была больше зла из-за неконтролируемой вспышки гнева, чем из-за слов Токина. «Ненависть» было недостаточно сильным словом для описания того, что чувствовала к гоблинам. Опыт научил меня всему, чего не давали тренировки, и я использовала всю эту информацию с пользой в течение последних четырех лет, охотясь и убивая всех, кого могла найти. Наслаждалась этим, когда знала, что они нарушили закон и причинили вред человеку. И я хорошо выполняла свою работу.

Я делала это слишком хорошо и заплатила за это десять дней назад, когда королева гоблинов похитила меня и замучила до смерти. Она наслаждалась этим, возвращая каждую травму, которую я нанесла ее виду и некоторым другим, пытая меня в течение двух с половиной дней. До этого я ненавидела гоблинов, теперь моим желанием (правильное оно или нет) стало увидеть, как вся раса будет стерта с лица земли.

Геноцид не избавил бы от боли, но эта мечта помогала прожить еще один день.

Я хлопнула раскрытыми ладонями по стойке, расстроенная своей неспособностью контролировать себя. Мои бывшие напарники Джесси и Эш, научили меня тому, чего никогда не удавалось в учебном лагере — как сдерживать мой вспыльчивый характер, как и когда обрушить гнев на падших, на которых я охотилась. Все эти тренировки разрушены моей первой смертью, и я постоянно боролась, чтобы держать гнев под контролем. Я стала бы слабой, если бы каждый гоблин, на которого натыкалась, приводил меня в ярость.

Вайят встал с противоположной стороны стойки. Он накрыл мои руки своими. Я подняла взгляд и посмотрела в теплые темные глаза. В них не было ни сочувствия, ни раздражения, только понимание, окрашенное невысказанным приказом взять себя в руки.

— Нам следовало этого ожидать, — произнес он.

Я приподняла бровь. — Чего? Того, что взорвусь?

— Нет. — Уголок его рта приподнялся в полуулыбке. — Нам следовало ожидать большего количества гибридов. Лаборатория, которую мы нашли в Олсмилле, вероятно, была не единственной.

В лаборатории, как из фильмов ужасов, которую я обнаружила в подвале заброшенного природного заповедника, содержались монстры из ночных кошмаров — всевозможные генетические мутации, запертые в клетках из шлакобетона и стали. Монстры, которых не должно было существовать, очень похожие на мальчика-монстра, приколотого к стене моей квартиры.

— Если была другая лаборатория, — сказала я, — тогда кто выпустил Токина на свободу? — Холодок пробежал у меня по спине. — Третий злодей?

— Возможно. Мы знаем, что Товин был мозгом операции, и знаем, что Леонард Колл обеспечил мускулы, чтобы план сработал.

— Но ни один из них не был ученым, способным