Я не знаю, сколько правды было в этой сказке. Но деревья и впрямь были похожи на скорчившиеся в муках тела. Ветви, как вытянутые руки и пальцы. На серо-голубой коре отчетливо проступали человеческие черты. Что нас ждет в глубине Мертвого леса, я старался не думать.

— Разве мы не можем его объехать? — Дайске с сомнением смотрел на мрачные заросли, среди которых мелькали жутковатые тени.

— Ну… это еще сутки пути. — Ясуо вдруг посмотрел на небо. — А у нас их нет…

— Что ты имеешь ввиду? — Я нахмурился.

Наш проводник впервые выглядел таким напуганным.

— Видите, какое солнце? Это очень-очень плохо. — Он вцепился в плечи Дайске. — Кровавый закат… ОНИ скоро выйдут на охоту… Нужно ехать через лес!

Я тоже посмотрел на солнце. Оно неумолимо клонилось к горизонту, окрашиваясь в непривычный багровый цвет. По небу словно разливались ручьи крови, и пылающее солнце тонуло в них. Я впервые видел подобное.

— Ты всерьез хочешь сунуться ТУДА?! — Дайске с отвращением смотрел на лес.

— Посмотри на небо! — Ясуо побледнел, с ужасом глядя на солнце. — Кровавый закат — время черных монахов. Они уже восстали! Без защиты крепости мы — трупы. Наверняка они уже знают о нас… Самый короткий путь — через лес!

Дайске прямо посмотрел на меня:

— Я не пущу вас туда. Это же самоубийство!

— Самоубийство — оставаться тут! Скоро опустится туман, а с ним придут и монахи. Они обглодают нас до косточек.

— Довольно! — Я строго посмотрел на обоих. — Едем через лес.

Ясуо закивал, с шумом втянул в себя воздух и пробормотал:

— Господин лекарь говорит, когда чего-то боишься, нужно просто пойти и сделать это. Просто пойти и сделать…

Я уже ненавидел этого лекаря. За время нашего пути Ясуо говорил о нем столько, что складывалось впечатление, будто он единственный, кто живет в крепости. Лекарь то, лекарь это — похоже, крестьянин его боготворил.

Ясуо мешком спрыгнул с коня:

— Идемте. Я проведу вас. — Побледнев еще больше, он вцепился в лямки корзины, висящей за спиной, и шагнул в чащу.

Дайске наклонился ко мне и прошептал:

— А что если он заведет нас прямо к ним?

Я вздернул бровь:

— Ты же не веришь в их существование.

Дайске ни капли не смутился:

— Зато я верю во всяких пройдох. Мы же не знаем, куда он нас ведет!

— Он мог убить нас уже тысячу раз. К чему такие сложности? Хватит терять время.

Я послал коня в лес.

Мы словно шагнули в иной мир. Я никогда еще не видел таких мест. И скорчившиеся деревья оказались самым безобидным, что мы тут увидели.

Искореженные неизвестной хворью ветки тянулись к самой земле под тяжестью голубоватого мха. В лесном сумраке он казался истлевшими лохмотьями. Почти на каждом дереве зияли черные дупла. Они напоминали раззявленные в безмолвном крике рты.

Почему-то шепотом я спросил у Ясуо, шагающего впереди:

— Почему у всех деревьев есть дупла? — Мне это казалось очень странным. Хотя, может, их специально выдолбили.

Крестьянин бросил на меня мрачный взгляд:

— Это не дупла — это убежища.

Дайске с сомнением заглянул в одно из них:

— Чьи?

— Всех, кто боится солнечного света. Нечисть прячется внутри от солнечных лучей. Призраки, ведьмы, а теперь и эти безбожники скрываются там, пока солнце не сядет за горизонт.

Дайске натянул поводья, вынуждая свою бедную лошадь резко встать на дыбы:

— И ты ведешь нас там, откуда они могут выпрыгнуть?! Ты ополоумел?!

Ясуо недовольно на него зыркнул:

— Хватит вопить. Лучше поторапливайся. Здесь еще не опасно. А вот дальше страшные места лежат. Не переживай, в этих дуплах никто не живет. Видишь? Деревья не мертвы. Значит, никакое зло в них не обитает.

Лес сгущался. Деревья росли почти вплотную друг к другу, и даже багряное небо становилось едва различимым из-под свода их ветвей. Казалось, что здесь, среди этих обезображенных стволов, уже властвуют голубоватые сумерки.

— Идите за мной и не отставайте. У нас мало времени. Сегодня они точно выберутся наружу, полакомиться человеческой плотью. Безбожники.

Словно соглашаясь с ним, подул ледяной ветер. Он был совсем не осенним. Холодный настолько, что проник под несколько слоев моей одежды, посылая по коже мурашки ужаса. Он пах сыростью и гнилью. Могильной землей. Этот запах я не спутаю ни с каким другим. Запах страшной неминуемой смерти. Разложения.

Тихим шепотом Дайске спросил то, о чем я даже не подумал:

— А ты откуда знаешь, каким путем идти?

Проводник тоже заговорил тише:

— Я ходил этой тропой много раз. Сопровождал нашего неугомонного лекаря, да сохранят его все боги. Он говорит, что травы, растущие здесь, обладают какой-то особой силой и способны излечивать самые страшные хвори. И вообще, хватит языком болтать! Скорее, давайте. Солнце уже до половины село.

Я не понимал, как он может разглядеть здесь хоть что-то. Неба не было видно совершенно — лишь какие-то алые обрывки, словно потрепанные знамена на поле боя.

— Отчаянный парень этот ваш лекарь, раз бродит тут. — Эти слова Дайске сказал едва слышно, но в оглушающей тишине леса они казались чуть ли не криком.

Неожиданно впереди застыли желтые огоньки.

Сначала я подумал, что мы достигли своей цели — Пограничной крепости. Но как же я ошибался…

С веток, обвязанные грубыми шершавыми веревками, свешивались лошадиные черепа. Внутри них стояли зажженные свечи — именно они и давали тот желтый свет, который сейчас казался не теплым и приветливым, а жутким.

Только теперь я начал осознавать истинный ужас этого места. Черепа висели почти на каждом дереве.

Понимая, что от страха хрипит голос, я осторожно спросил:

— Кто зажег в них свечи? И зачем?

Ясуо настороженно вертел головой:

— Приговоренные к смерти. Это условие, на котором они могут оставаться в крепости. Иначе, их отправят по ту сторону пограничья. А вы не бойтесь. — Он насмешливо посмотрел на меня. — Они здесь, чтобы защитить нас и прогнать туман. Нет тумана — нет и черных монахов. Им просто не в чем будет прятаться. Дальше будет хуже…

Мы с Дайске переглянулись, но вскоре стало понятно, что он имел ввиду.

Передвигаться верхом становилось все труднее. В некоторых местах земли не было видно — она скрывалась за корнями деревьев, которые вились и изгибались наподобие змей.

Из-за свечей повсюду скользили неясные тени, и казалось, что корни и в самом деле шевелятся.