Подобно тому, как увядающая роза один за другим теряет свои лепестки, так с каждым днем таяли и мои надежды. К тому времени, когда наш караван достиг Багдада, я уже понял, что опоздал, и все же, когда мы въезжали в городские ворота, я не удержался и спросил у стражника, слышал ли он что-нибудь об обрушившейся мечети. Стражник ничего не знал о происшествии, и в сердце моем вновь затеплилась надежда. Я уже решил, что неправильно запомнил точную дату и, несмотря на многочисленные препятствия, все же успел в Багдад вовремя, но товарищ первого стражника, слышавший мой вопрос, разом разрушил мои надежды, подтвердив: мечеть в квартале Карх обрушилась буквально вчера. Его слова, произнесенные легким, почти небрежным тоном, ударили меня, словно топор палача. Я понял, что совершил свое невероятное путешествие только затем, чтобы во второй раз услышать страшную весть о смерти любимой жены.

Расставшись с караванщиками, я отправился в квартал Карх и долго стоял там над грудами кирпича, где была когда-то стена мечети. Раньше я никогда не видел этой картины воочию, но воображал ее бессчетное количество раз: достаточно сказать, что на протяжении двух десятилетий это зрелище каждую ночь являлось мне во сне. Увы, в прошлом мне нужно было только открыть глаза, чтобы избавиться от кошмара, но сейчас я не спал – а груды кирпичей никак не желали исчезать. Более того, теперь они выглядели грубо-вещественно, осязаемо-реально, и этого я уже не мог вынести. Отвернувшись, я побрел, куда несли меня ноги, не замечая ничего вокруг. Очнулся я только перед дверями своего прежнего дома, куда пришел, должно быть, просто по привычке. Когда-то я жил здесь с Наджией. Стоя на улице и не решаясь зайти внутрь, я предавался воспоминаниям, и сердце мое снова обливалось кровью, однако на этот раз горе мое было даже глубже.

Не знаю, сколько времени я так простоял. Очнулся я, только когда ко мне подошла какая-то молодая женщина.

– Прости, господин мой, – сказала она, – я ищу дом Фувада ибн-Аббаса. Не скажешь ли, где его найти?

– Вот этот дом, – сказал я, указывая на собственную дверь.

– А твое имя не Фувад ибн-Аббас?

– Да, это мое имя, – машинально ответил я, совершенно забыв, что как раз сейчас настоящий «я» должен был быть где-то на пути в Басру. – Но прошу тебя: кем бы ты ни была, оставь меня в покое. Сейчас я не могу с тобой говорить.

– Прости меня, господин, но мое дело очень важное. Меня зовут Маймуна, я помогаю табибам в бимаристане. Твоя жена скончалась у меня на руках.

Я повернулся к женщине.

– Ты провела с Наджией ее последние часы?

– Да, господин. Перед смертью она попросила меня кое-что тебе сказать, и я поклялась, что исполню ее желание.

– Что же она просила мне сказать, что?! – воскликнул я вне себя от волнения.

– Госпожа велела передать тебе, что она вспоминала тебя до самого конца и что, хотя ее жизнь оказалась слишком короткой, она чувствует себя счастливой, потому что Аллах послал ей тебя.

При этих словах по моим щекам заструились слезы, и Маймуна поспешно добавила:

– Прости, господин, если я причинила тебе боль…

– Мне не за что прощать тебя, дитя. Совсем наоборот – даже если бы я до конца дней моих ежечасно благодарил тебя за твои слова, я все равно остался бы перед тобой в неоплатном долгу.

– Скорбь никому ничего не должна, господин. Да пребудет с тобой мир и благословение Аллаха.

– И с тобой, дитя…

Маймуна ушла, а я отправился бродить по улицам родного Багдада. По моему лицу все еще текли слезы, но то были слезы не горя, а облегчения. Вспоминая слова Башарата, я поражался их глубине и мудрости. Прошлое и будущее ничем не отличаются друг от друга, сказал ученый. Человек не в силах изменить ни того ни другого, зато он может лучше узнать и то и другое. Мое путешествие в прошлое не отменило произошедших событий, но то, что мне удалось узнать, изменило все, и я наконец понял, что иначе просто не могло быть. Если наши жизни – это истории, которые рассказывает Аллах, то сами мы не только слушатели, но и участники событий и, проживая собственные жизни, извлекаем из них полезные уроки.

Наступила ночь, прозвучал сигнал погасить огни, а я все бродил по улицам Багдада в своей грязной и пыльной одежде, пока меня не остановила ночная стража. Воины спросили, кто я такой, и я назвал им свое имя и место жительства, но, когда меня отвели к моему дому и предъявили соседям, никто из них не признал во мне Фувада ибн-Аббаса, который, как всем было хорошо известно, уехал из города три дня назад.

Так я оказался в городской тюрьме. Там я рассказал капитану городской стражи мою историю, и он нашел ее довольно занимательной, хотя и не поверил ни единому слову. Да и кто бы поверил?! Тогда я припомнил несколько фактов, относящихся к последним двадцати годам моей исполненной горестей жизни, и сообщил ему, что твой внук, о халиф, родится альбиносом. Через несколько дней распространившиеся по городу слухи подтвердили мои слова. Дошли они и до капитана, и он доставил меня к старшине квартала, а тот, выслушав мою историю, велел отправить меня во дворец к твоему визирю. Когда же и визирь узнал о моих злоключениях, он счел возможным привести меня в этот зал и поставить пред твоими очами, о халиф, надежда и опора правоверных!

Теперь и ты, владыка, знаешь мою историю, которая удивительным образом догнала мою жизнь, и только ты, о мудрейший из мудрых, можешь решить, что будет со мной дальше. Мне известно множество событий, которые произошли – или произойдут – в Багдаде в течение ближайших двадцати лет, но я ничего не знаю о том, какой будет моя собственная дальнейшая судьба. У меня совсем не осталось денег, чтобы вернуться в Каир и пройти сквозь Врата лет в обратном направлении, и все же я почитаю себя счастливейшим из смертных, ибо я один из немногих, кто сумел побывать в прошлом и узнать, какие средства великий Аллах дарует своим последователям для исправления собственных ошибок. Я буду счастлив, о халиф, открыть тебе будущее и рассказать все, что мне известно о грядущих событиях, однако самым драгоценным своим знанием я считаю слова, которые сказал мне Башарат. Ничто не в силах перечеркнуть прошлое. У человека, желающего исправить совершенную им ошибку, есть только покаяние, искупление и прощение. И хотя кому-то может показаться, что это совсем немного, на самом деле этого больше чем достаточно!

Издавна говорят, что воздух (который другие называют аргоном) есть источник жизни. В действительности это не так, и я запечатлею эти слова, чтобы объяснить, как я понял истинный источник жизни, а заодно и способ, которым жизнь однажды закончится.

На протяжении большей части истории предположение, что мы черпаем жизнь из воздуха, казалось столь очевидным, что не нуждалось в проверке. Каждый день мы потребляем два легких, накачанных воздухом; каждый день вынимаем из грудной клетки опустевшие легкие и заменяем полными. Если человек небрежен и позволяет уровню своего воздуха упасть слишком низко, он ощущает тяжесть в конечностях и растущую потребность в пополнении ресурса. Крайне редко кому-то не удается достать хотя бы одно сменное легкое, прежде чем стоящая в нем пара опустеет; в таких злосчастных случаях – если человек в ловушке и обездвижен, а рядом нет никого, чтобы ему помочь, – он умирает через несколько секунд после того, как кончается воздух.