Не ее лице отразилось сомнение. Принц понимал ее чувства. Они уже перешли невидимую грань, когда вместе пили чай. Теперь Мередит хотела вернуться к чисто деловым отношениям. Такое мудрое решение можно только приветствовать.

Однако почему-то он не был готов ускакать от нее. Что плохого в том, чтобы познакомить ее с конем? Упрямый протест и непреодолимое желание все еще боролись в ней. Мередит сделала неуверенный шаг вперед, как будто ее тянула невидимая сила, и остановилась. Кернан видел, как часто бьется пульс в маленькой ложбинке на шее.

— Не бойтесь, — подбодрил он.

Мередит не решалась подойти ближе к животному.

— Он такой огромный, — прошептала она.

Кернан взял ее за руку и потянул ближе. Он обнимал ее раньше в танце, но теперь прикосновение пробудило другие чувства. Все изменилось после того, как он стал свидетелем эротической дегустации за чаем. Тем не менее он не отпустил ее, а поднес руку женщины к морде коня.

— Дайте ему почувствовать ваш запах, — объяснил он тихо.

Конь вытянул голову, раздул ноздри, глубоко вдохнул, потом выдохнул теплый влажный воздух прямо ей в руку, зажатую в ладони Кернана.

— Ох, — прошептала она, округлив глаза. Легкая улыбка коснулась губ. — Ох.

— Потрогайте его, — предложил Кернан. — Вот здесь, между губами и носом.

Она робко коснулась пальцами морды коня, и закрыла глаза так же, как делала, когда откусывала кусочек пирожного ровными белыми зубами.

— Невероятно. Как бархат, только мягче.

— Видите? Нечего бояться.

Однако оба знали, что это не так.

Мередит быстро выдернула руку из ладони принца.

— Спасибо, — сказала она и быстро добавила: — Мне надо идти.

Кернан услышал не слова, а страх, скрытый за ними, и нахмурился. Биение жилки на ее шее выдавало паническое волнение.

— Останьтесь, — сказал он. Интонация не допускала отказа. Не только потому, что принц привык к повиновению. Рядом с Мередит стоял человек, всегда готовый встать на защиту слабого. Он должен был победить ее страх, который воспринял как вызов. — Положите руку сюда. — Кернан потрепал коня по плечу под густой гривой.

Мередит оглянулась на ворота, но не двинулась с места. Она осторожно погладила гладкую черную шерсть.

— Я чувствую его силу, — прошептала она. — Безудержную мощь.

Кернан посмотрел на руку, лежащую ниже холки, и у него возникло безумное желание переложить ее ладонь на свою грудь, чтобы она почувствовала его собственную силу и мощь. Он решительно отогнал опасную мысль. Как он будет с ней танцевать, если его начнут одолевать подобные идеи?

— Хотите сесть верхом?

— Нет!

Страха уже не было, скорее желание не поддаваться волшебной ауре, окружавшей их.

— Может быть, в следующий раз, — сказала она.

— Вы дрожите, — заметил Кернан. — Обещаю, что позабочусь о вас. Бояться нечего.

Мередит была уверена в обратном. Люди представляли угрозу, которую трудно предвидеть. Однако в глазах Кернана она увидела такую искреннюю заботу, что страх неожиданно покинул ее. Это стало поразительным открытием. Впрочем, то, что она испытывала к нему доверие, могло обернуться еще большей опасностью.

— Поставьте ногу в стремя, рукой возьмитесь за седло. Я помогу.

Она подчинилась, хотя понимала, что должна бежать без оглядки. Но искушение было слишком велико.

Бедная девушка из Вентворта, она сумела вырваться из нищеты, но все равно зарабатывала на жизнь тяжелым трудом. Вряд ли ей еще представится возможность в солнечный весенний день сидеть на лошади в роскошном парке дворца Чатема. К тому же принц Кернан обещал помочь и позаботиться о ней.

«Обещаю заботиться о тебе». Слова звучали как предупреждение. Она уже слышала в точности эту фразу.

Когда она сказала Майклу Моргану, что у них будет ребенок, он велел не беспокоиться. Он позаботится о ней. Они поженятся.

Она вспомнила себя молоденькой девушкой, стоящей на ступенях мэрии, с маленьким комочком в утробе. Она ждала час, потом второй, думая, что случилось что-то ужасное. Может быть, Майкл попал в аварию и лежит где-нибудь умирающий.

Мать, отказавшаяся участвовать в церемонии, пришла за ней в сумерках, когда мэрия давно закрылась. Она забрала со ступенек дрожащую, промокшую под холодным дождем дочь. Вот к чему ведет доверчивость.

Однако даже страшные воспоминания не могли остановить Мередит в этот момент. Она выполнила все инструкции Кернана, поставив ногу в стремя и взявшись обеими руками за седло. Даже гибкое тренированное тело танцовщицы не позволило ей грациозно взлететь на рослого коня. Охватив талию, сильные руки подняли ее, а легкий шлепок по ягодицам направил прямо в седло. Она вздохнула с удовлетворением.

Первый и, возможно, последний раз в жизни Мередит сидела верхом на лошади.

— Готовы к небольшой прогулке?

Она уже зашла так далеко. Просто слезть с лошади было бы обидно. Она кивнула и крепко ухватилась за луку седла.

Взяв в руки поводья, Кернан повел коня не по короткому кругу в обход фонтана, как она ожидала, а в парк по тенистой аллее. Она все время слышала его спокойный голос:

— Хорошо. Расслабьтесь. Представьте, что вы просто одеяло на его спине. — Принц взглянул на нее. — У вас хорошее чувство баланса — наверное, от танцев. Поймайте ритм: вправо-влево, вперед-назад. Чувствуете?

Вместо того чтобы повернуть обратно, он повел коня дальше по дорожкам пустынного сада, рассказывая Мередит о шалостях, которые они с Адрианом затевали в детстве в этих аллеях.

Сияло солнце, конский пот щекотал ноздри, впереди шел Кернан, изредка оборачиваясь к ней с подбадривающей улыбкой.

Мередит испытала странное состояние.

Впервые со дня гибели маленькой дочери шесть лет назад сердце дрогнуло. Случилось то, чего она больше всего опасалась, — она испытала счастье.

Кернан видел, что Мередит счастлива. Что-то тревожило его в молодой женщине, слишком серьезной для своего возраста. Глубоко в золотисто-зеленых глазах таилась печаль. Однако в эту минуту тень заботы исчезла, и лицо светилось неподдельной радостью. Она была так опасно хороша, что принц предпочел отвести взгляд.

Отгоняя назойливых мух, конь резко взмахнул хвостом. Мередит опасливо вскрикнула. Кернан почувствовал необходимость разрядить обстановку.

— Сто лет назад, Мередит, за ваше непочтение на репетиции я мог бы заточить вас в каземат, чтобы вы знали, кто здесь главный. Десять дней на хлебе и воде — как вам это нравится? Можно было бы добавить крыс для устрашения.

Наградой ему был звонкий смех, мелодичный, как горный ручей.