силой или, по крайней мере, потенциальной физической силой, чтобы подавить на неопределенное время националистическое движение или восстание.

 

Наконец, у Соединенных Штатов была возможность изгнать китайские войска из Кореи в 1953 году. Они могли вторгнуться в Ирак в 1958 году, чтобы восстановить прозападное правительство, которое было свергнуто в результате революции, поддержанной коммунистами. Сегодня у них есть возможность завоевать Северный Вьетнам.

 

Ни в одном из этих случаев - и это далеко не единственные случаи, которые можно упомянуть -доминирующая в военном отношении держава не действовала, основываясь только на своих военных возможностях, хотя в каждом случае она сталкивалась с угрозой или вызовом значительного характера.

 

Эти государства не могли использовать свое физическое превосходство для достижения эскалационного доминирования; их сдерживали такие запреты, как страх непропорциональных затрат или чрезмерного вовлечения, особенно страх вовлечения великих держав или дальнейшей эскалации, моральные (или агонистические) соображения и так далее. Очевидно, что существует множество случаев, в которых анализ "кто-кого-почему" и анализ "ситуация-альтернатива" не могут быть полностью изолированы даже при узко техническом обсуждении возможностей эскалации, и тем более при обсуждении, сосредоточенном на ограничениях и порогах, присущих любой ситуации эскалации.

 

Любой анализ, который пытается рассматривать вопросы "кто-кто-почему" и "ситуация-альтернатива" так же серьезно или так же серьезно, как действия, угрозы, противодействия и ответные угрозы (и ответные противодействия), конечно, будет очень сложным. Кажущаяся искусственность и абстрактность этой книги во многом объясняется тем, что я буду стремиться игнорировать или ослаблять акцент на аспектах "кто-кого-почему", рассматривать лишь кратко ситуации и альтернативы, а основное внимание уделять действиям, угрозам и противодействию. В результате некоторые соображения и возможности будут выглядеть немотивированными и нереалистичными, но это неизбежно в относительно техническом документе, цель которого -привлечь внимание к некоторым менее обсуждаемым аспектам применения силы и принуждения. И хотя я постараюсь избежать обсуждения "академических", логичных, но нереалистичных возможностей, я буду склоняться к обсуждению возможностей как возможностей, не уделяя полного внимания их достоверности или вероятности.

 

Таким образом, во многих случаях я попрошу читателя не верить, пока я рассказываю об этих возможностях, и после того, как он рассмотрит диапазон вещей, которые могут произойти (диапазон гораздо больше, чем то, что уже произошло или о чем обычно думают), оценить важность осознания этих возможностей и принять собственное решение относительно их вероятности. Я пытаюсь сосредоточиться на относительно общих принципах, более или менее верных для всех взаимодействий эскалации и переговоров, в которых присутствует страх перед дальнейшей эскалацией и желание не создавать нежелательных прецедентов или ослабить желательные ограничения.

 

Давайте рассмотрим два примера - исторический из Второй мировой войны и типичный искусственный сценарий, в котором хорошо показано взаимодействие между факторами "кто-кого-почему" и "более объективными" факторами, - а затем я перейду к абстрактным и общим соображениям.

 

Пример сдержанности и переговоров в тотальной войне (Вторая мировая война)

 

Вторая мировая война обычно рассматривается как практически тотальный конфликт. Хотя обычно помнят, что отравляющий газ и бактериологическое оружие не применялись, эти ограничения на максимальное использование разрушительных возможностей воюющих сторон обычно приводятся как большие исключения из общего правила войны. Относительно мало внимания уделяется ограничениям на использование обычных фугасных и зажигательных бомб при воздушных бомбардировках в Европе, ограничениям, которые оставались в силе в течение довольно длительного времени после начала войны. На самом деле, война была во многом ограничена, и в ее ходе происходило много неявных и некоторых явных торгов и переговоров. Ограничения существовали, несмотря на то, что обе стороны намеревались направить на эти цели все возможные ресурсы.

 

Рассматривая этот пример ограничений и переговоров во время Второй мировой войны, я буду в значительной степени опираться на статью Джорджа Квестера.

 

["Bargaining and Bombing During World War II in Europe," World Politics, April, 1963. Выдержки перепечатаны с разрешения].

 

До войны французы и британцы (по крайней мере) придерживались теории воздушной мощи "нокаутирующего удара", согласно которой бомбардировки могут быстро и решительно вывести страну из войны. Г-н Квестер описывает период с сентября 1939 года по май 1940 года, или так называемую "фальшивую войну":

 

Несмотря на многие мрачные предвоенные прогнозы о тотальном конфликте, не оставляющем убежища гражданскому населению, несмотря на наличие немецких сил, насчитывающих более 1100 бомбардировочных самолетов, и англо-французских сил, насчитывающих около 1000 самолетов, в начале Второй мировой войны не было совершено ни одного бомбардировочного налета на населенные пункты Германии, Великобритании или Франции.

 

В первый день войны, 1 сентября 1939 года, президент Рузвельт обратился к воюющим державам с призывом ограничить воздушную войну строго военными целями, о формальном принятии которого 2 сентября объявили союзники, а 18 сентября -правительство Германии. Тем не менее, все свидетельства указывают на то, что соответствующие приказы были отданы каждой из рассматриваемых военно-воздушных сил еще до рассмотрения апелляции.

 

[Можно легко представить себе, что если когда-нибудь снова произойдет официальное объявление войны, как это будет предложено позже, подобная просьба может быть сделана и принята. Сегодняшние потенциальные воюющие стороны не меньше, чем Германия, Англия и Франция, опасаются потенциальных последствий неограниченных стратегических бомбардировок. (H. K.)]

 

Во время сентябрьской кампании Германии в Польше люфтваффе использовались в основном для непосредственной поддержки армейских частей или для атак на взлетно-посадочные полосы польских ВВС. В первую неделю войны была проведена серия налетов на саму Варшаву, а затем еще раз во время последней осады города, но во время первых налетов всем экипажам был отдан приказ тщательно прицеливаться в мосты и коммуникационные объекты, а бомбардировки во время последней осады немцы объяснили как тесную тактическую поддержку сопротивляющихся позиций противника.

 

Каковы бы ни были последствия польской кампании, немецкие операции на Западе ограничивались разведывательными полетами, постановкой мин и атаками на прибрежное судоходство. Приказы Люфтваффе в этот ранний период были настолько строгими, что исключали практически любые атаки, которые могли привести к падению бомб на британскую или французскую землю. Союзные бомбардировщики, ограниченные аналогичным образом, проводили только разведывательные миссии, несколько листовочных рейдов и несколько атак на корабли и базы немецкого флота. Даже налеты на береговые базы ВМС обеих сторон были ограничены целями, хорошо изолированными от населенных пунктов.

 

Немецкое вторжение в Норвегию в апреле 1940 года привело к использованию в этой стране обеих бомбардировочных сил, опять же в тактической роли. Однако воздушная война на Западе не расширялась до вторжения в Низкие страны 10 мая, более чем через восемь месяцев после начала войны.

 

Таким образом, в течение первых восьми месяцев освобождение от воздушного нападения распространялось не