Полевые инспекторы жили в старом домике, выстроенном ещё в шахтёрские времена. Две комнаты из трёх использовались как спальни, а самая большая выполняла функции кабинета и гостиной. Сейчас в гостиной были свалены оборудование, комбинезоны, гидрокостюмы и костюмы для дайвинга (дайвингом занимался Турбьёрн), провиант, палатки, спальные мешки и всё прочее, что могло потребоваться во время патрулирования северных необитаемых территорий Шпицбергена.

Когда вечером внезапно зазвонил телефон, приятели подумали, что сейчас их пригласят в Ню-Олесунн на небольшую вечеринку, которых в летнее время устраивалось множество. Быстро посоветовавшись, они решили, что откажутся: на следующий день их ждал долгий путь на север. Но когда Кнут снял трубку, оттуда раздался голос дежурного из управления губернатора.

Закончив разговор, Кнут поступил согласно полученным инструкциям. Сначала он пересказал Турбьёрну все скудные факты, о которых узнал сам. Затем они оба отправились к дому начальника «Кингс Бей» и застали его как раз в тот момент, когда он собирался ложиться спать. Ему они тоже смогли сообщить совсем мало, и, тем не менее, потом они втроём просидели до поздней ночи, строя догадки и придумывая объяснения.

– Нет, мне не верится. Убийство? Может, туристы просто решили так дико пошутить? – директор базы сходил на кухню, принёс три банки колы и теперь озадаченно ерошил свои жидкие волосы.

Кнут покачал головой:

– Это не шутка – тут уж можно не сомневаться. Там на борту полицейский из Англии. Думаю, в управлении с ним ещё не разговаривали, но зато с капитаном точно говорили.

– Но зачем? Зачем кто-то взял и спрятал голову? О господи, а вдруг этот кто-то из Ню-Олесунна! Нет, это невозможно. Нас тут мало, и все на виду. И вряд ли это кто-то из учёных: пропади здесь учёный, об этом сразу же сообщили бы, – он вскочил и принялся расхаживать по комнате. – И когда, говорите, это произошло? Когда ему отрезали голову? А вдруг вчера вечером? Надо выяснить, все ли на месте. Подождите немного, – он сел за небольшой письменный стол из морёной сосны и схватил телефонную трубку. Кнут и Турбьёрн сидели на диване и слушали, как начальник базы обзванивает всех местных жителей. И если кого-то из них его поздний звонок и удивил, то объяснения они всё равно не дождались.

– Нет-нет, Магне, всё в порядке. То есть ты уверен, что у тебя в картографическом отделе все на месте? Ну да, ну да. Согласен. Ага. Если что-то узнаю – конечно. Спокойной ночи.

Этот разговор был последним. В Ню-Олесунне никто не пропадал. Вся ситуация казалась придуманной.

Сказав, что журналисты ни о чём не знают, следователь из управления ошибался. Редактору газеты «Свалбардпостен» было прекрасно известно о том, что на Птичьем мысу нашли человеческую голову. У него имелись свои весьма достоверные источники в управлении губернатора. И он бы оскорбился, узнав, что для кого-то «Свалбардпостен» – газетёнка несерьёзная лишь потому, что выходит она раз в неделю.

Нередко какой-нибудь приезжий директор или член парламента жалели, что в своё время недооценили «Свалбардпостен». Многим казалось, что они ничем не рискуют, приехав на Шпицберген и высказавшись начистоту местной газетёнке, по формату не больше приходской газеты. Им так приятно было хоть раз в жизни не сдерживаться и ни о чём не умалчивать. Впоследствии эти высказывания личного характера перепечатывались в намного более крупных газетах, издаваемых на материке, а тем, кто не сумел держать язык за зубами, оставалось лишь выкручиваться и придумывать оправдания.

Редактор Пер Опедал просто обожал, когда материалы, напечатанные «Свалбардпостен», появлялись в Осло на первых страницах столичных таблоидов. Он нередко сам поставлял им информацию, однако лишь после того, как его собственная газета уходила в печать. А сейчас он и время выиграет: «Свалбардпостен» сдаётся в печать лишь через два дня, так что Опедал ещё и лично успеет проверить эту удивительную новость. На Земле Принца Карла нашли труп. И речь, вероятнее всего, шла об убийстве.

Сообщивший об этом (вовсе не анонимно) попросил в награду за сведения литр лучшего коньяка, но, конечно же, пожелал остаться неназванным. В противном случае, его больше не пустили бы на радиовышку в аэропорту, где располагалось «Радио Шпицберген» и где всегда можно было услышать что-нибудь интересное.

Редактору Опедалу пришлось быстро решать, звонить ли в редакции материковых газет. Уж слишком невероятной была новость – почти неправдоподобной. Значит, журналистам придётся уточнять у местных информаторов, а таких было не очень много. Ни губернатор, ни «Радио Шпицберген» ни о чём рассказывать не станут. К тому же добраться до Шпицбергена можно будет только следующим вечером: самолёт между Тромсё и Лонгиером курсирует раз в день. Опедал принялся высчитывать, когда следует сообщить обо всём в таблоиды. В любом случае, сначала надо будет убедиться в том, что сведения достоверны, иначе выставишь себя дураком.

«Убийство на Шпицбергене! Потрясающе!» – думал он, размышляя, кто же жертва. Если память его не подводила, среди знакомых пропавших без вести не было. «Разве что губернатор. Он-то ведь исчез… Но ведь вряд ли…» Нет, подобное просто невероятно. Даже для редактора Опедала.

Губернатор Ханс Берг находился неподалёку от Лонгиера. Хотя погода особо к тому не располагала, он решил прогуляться – просто немного проветриться перед сном. В казенном губернаторском жилище он порой чувствовал себя запертым и одиноким. На материке у него были жена и двое взрослых детей. Его жена занималась политикой в муниципалитете Аскер и на Шпицберген переехать никак не могла. Время от времени она приезжала в гости – невысокая худощавая женщина, крайне уважительно отзывавшаяся о своём муже. Тем не менее, их брак держался скорее на взаимовыгоде, чем на любви. Но губернатор даже себе не сознавался, что на самом деле боится своей жены, её молчания и проницательного взгляда. Дети уже давно выросли и жили своей жизнью. В нём они не нуждались.

Вечерами, сидя в своём губернаторском доме, он читал или принимал почётных гостей – а таких порой бывало чересчур много. И всё же время от времени у него появлялась возможность сбежать от официальных обязанностей. Он понимал, что Лонгиер – городок маленький. Губернатор чувствовал, что из-за должности оказывается в стороне от повседневной жизни, чувствовал себя объектом постоянного внимания. Он многого не мог себе позволить – ни сказать, ни сделать. И нередко задавался вопросом, не посмеиваются ли над ним.

В тот вечер губернатор направился на запад долины, разделявшей Лонгиер на две части. Он поднялся на небольшой холм, откуда в тумане виднелись тёмные угловатые очертания больших заброшенных зданий, стоявших там с шахтёрских времён. Снег стремительно таял – по обочинам дороги, где прежде возвышались метровые сугробы, теперь остались лишь серые пятна. Но на дорогах было неожиданно скользко. Зайдя за один из заброшенных домов, Берг наступил на обледеневшую кучу щебёнки. Ноги внезапно разъехались, он во весь рост растянулся на земле и покатился вниз по склону.

Он попытался подняться, но колено пронзила резкая боль, такая сильная, что он едва не потерял сознание. Берг осторожно сел на землю, надеясь, что ничего не сломал. Прихрамывая и подволакивая ногу, он осторожно спустился со склона и медленно поплёлся к ближайшему жилью. Каждый шаг причинял ему жуткую боль – он и предположить не мог, что путь в несколько метров займёт у него столько времени.