Ночью мне снились алмазы, запертые в сердце лабиринта, куда я никак не мог проникнуть. Я видел их, но не мог дотронуться. Положительно, я слишком долго общался с Санчесом.

Когда мы снова тронулись в путь, я, не утерпев, рассказал Стиву всю историю.

– Да, я слышал об этих алмазах, – сказал он, поморщившись. – Люди окружного шерифа прочесали все, что могли, и ничего не нашли.

– Санчес полагает, что бандиты спрятали алмазы до лучших времен, так как их невозможно сбыть с рук, – заметил я.

– Вздор! – фыркнул гробовщик. – Сам посуди: в банде их было девять человек. Как они могли что-то где-то спрятать, зная, что любой из них может спокойно вернуться и выкопать сундук? Чепуха это. Либо они поделили алмазы и разошлись – но тогда непонятно, какого дьявола они же в следующем месяце напали на экспресс Остин – Сан-Антонио. Либо…

– Либо – что? – спросил я с любопытством.

– Не верю я в бесследно исчезающие сокровища, Ридж, – заявил гробовщик. – Может, тот сундук вообще был пустой, а? Может, кто-то опорожнил его еще до того, как его погрузили на поезд? Может, это нападение вообще было для отвода глаз?

Подобная мысль даже не приходила мне в голову.

– Однако груз принадлежал весьма уважаемой компании, – возразил я.

– Да? Что ж эта уважаемая компания не смогла обеспечить такому ценному сундуку приличную охрану?

Каждый его новый довод бил прямо в яблочко.

– И все-таки, судя по всему, один камень сумел просочиться, – заметил я.

– Да? А откуда ты знаешь, что твой камень из того сундука?

Я прикусил язык.

– Пожалуй, ты прав, Стив. Все это ерунда.

– Вот они! – произнес он вдруг угрюмо, показывая на дорогу. Восклицание моего спутника было совсем не по теме, и я не сразу сообразил, о чем он говорит.

– Люди Большого Доминго. Видишь, какой широкий след? И все всадники.

– Мне Доминго показался не таким уж большим, – заметил я. – Я видел его в баре.

Стив доходчиво объяснил мне в немногих словах, отчего приземистого Доминго называют большим.

– Говорят, он этой штукой может гвозди забивать.

– Черт возьми! – воскликнул я. – А как насчет того, чтобы сбивать масло?

И мы оба расхохотались.

– Запомни: Доминго – опасный мерзавец, – через пару минут сообщил Стив. – Не заблуждайся на его счет.

Судьба, очевидно, благоволила к нам. Потому что шагов через сто нам повстречалась старая мексиканка, у которой мы поинтересовались, не видела ли она кого на пегой лошади, которую у нас угнали.

– Кажется, нет, – покачала она головой. – Хотя погодите: вчера видела сеньориту на пегой лошади. Та свернула направо на следующей развилке.

Говорила ли она об этом еще кому-нибудь? – заволновались мы. Но она ручалась, что нет.

Доехав до развилки, Стив облегченно вздохнул. Весь отряд Большого Доминго повернул налево, на тракт, ведущий в Сан-Антонио. Вправо ответвлялась лишь узкая тропинка, заросшая травой.

– Скоро мы ее найдем, – приободрил меня Стив.

– Хорошо бы, – честно признался я. – Потому что, Стив, я в жизни так не гонялся ни за одной девушкой.

Моя шутка оставила его равнодушным.

– Похоже, – рассуждал гробовщик, задумчиво потирая подбородок, – они не знают, что она едет на пегой лошади, но зато им известно, из каких мест ее привезли, и туда-то они как раз и направляются.

– Ну, знаешь ли, лошадь – далеко не главное, – возразил я. – Любой встречный запомнит блондинку с белой кожей, которая к тому же скачет, не разбирая дороги. Кстати, она и впрямь блондинка?

– То есть?

– Я имею в виду, настоящая блондинка?

– Еще как!

– Уверен?

– Да разрази меня гром!

– Тогда понятно, почему Санчес отвалил за нее триста пятьдесят долларов.

Стив покосился на меня, но ничего не ответил.

– Ты ее жених или как? – продолжал я пытать его.

– Отвяжись, – буркнул мой новый приятель.

– Я серьезно, Стив.

Он фыркнул.

– Что я могу ей предложить особенного? Местное кладбище?

– Ну, это уж чересчур, – сказал я.

– Она была гостьей полковника Ричардсона, – пояснил Стив, – а полковнику я кое-чем обязан. Когда она пропала, он попросил меня найти ее и доставить обратно.

– Только и всего? – спросил я, несколько разочарованный.

– Только и всего. Кроме того, Ридж, я не сказал самого главного. Она замужем.

– Значит, мне не повезло, – уныло констатировал я.

До нашего слуха донесся плеск реки, и через несколько мгновений мы оказались на берегу. Это был один из притоков Рио-Гранде, насколько я мог судить – ведь я никогда прежде не бывал в этих местах. Вода была такая прозрачная, что было видно, как на дне плещется рыба. На песке четко отпечатались следы подков.

– Она перешла через реку? – высказал я предположение, видя, что следы обрываются у воды.

– Похоже на то. Нет, погоди… Стой, где стоишь, а я пока посмотрю.

Стив спешился и стал изучать следы.

– Да, скорее всего, это ее лошадь. Настоящая скаковая – смотри, как лежат отпечатки! Похоже, что свидетели не врали, когда говорили, что она неслась, как стрела. Она заехала в реку. Погоди…

Он вновь поднялся в седло и пересек реку вброд, взбивая фонтаны брызг.

– Нет, тут следов нет, – доложил он, возвращаясь на берег. – А здесь…

Он поднял голову, и я заметил, что он побелел, как полотно.

– Черт! Смотри, следы второй лошади! А это что? Проклятье!

Я подъехал ближе. Песок на берегу был изрыт и свидетельствовал, как любят писать в книгах, о яростной борьбе. Я заметил несколько пятен крови, но небольших. Впрочем, кровь, наверное, уже успела впитаться в песок. Кое-что еще бросилось мне в глаза: неглубокая полоса, ведущая к реке, как будто кто-то тащил туда человеческое тело. На Стива было страшно смотреть. Он заметался.

– Так, это следы ее ног… Заостренный носок туфельки… Прекрасно. Вот, она ходила здесь… Следов лошади нет. Наверное, та зашла в реку и пила воду. Черт, трава! На траве ничего не видать! А вот и второй… Он появился не с дороги, а сделал круг. Хитрая сволочь! Вот он выезжает из-за деревьев… Они схватились…

Стив, стиснув челюсти, с напряженным лицом и застывшей меж бровей складкой изучал следы, пытаясь определить, что же произошло на том месте, где мы сейчас стоим.

– Эти ямки – следы шпор. На нем были шпоры, а на ней не было. Кто-то остался лежать. Опять трава! Но тело точно стащили в реку. Она? Или тот, второй? О черт! А мы в это время дрыхли в десятке миль!