Эта миссия была возложена на верного слугу императора Максимилиана – барона Сигизмунда Герберштейна. Он прибыл в Москву в 1517 г., одновременно с литовскими послами, чтобы предложить Василию всё же вернуть Смоленск Великому княжеству Литовскому. Надо сказать, что само время, выбранное для переговоров, играло на Василия III: тот заявил, что начнет их лишь после отвода литовских войск с русской территории. В результате государь всея Руси мог разговаривать с королевскими и императорскими послами с позиций триумфатора, чьи военачальники только что нанесли поражение вражеским войскам. Заявления же послов остроумно парировались. Когда Герберштейн заявил о необходимости объединиться христианским государям для борьбы с мусульманской угрозой, Василий напомнил ему, что он постоянно воюет с татарами, тогда как Сигизмунд заключил с ними союз и наводит их на Русь. Более того, – перешли в наступление русские дипломаты – виновником войны является Сигизмунд, и чтобы воцарился мир, он должен отдать Русскому государству Киев, Полоцк, Витебск и те города, которые великий князь Александр передал Елене Ивановне. Когда же литовские послы предъявили встречное требование вернуть города, занятые Иваном III и Василием III, а заодно добавили к ним Новгород и Псков, им был показан договор с Максимилианом, в котором признавались права Русского государства на Киев, Полоцк и Витебск. Тут уже в неловком положении оказывался имперский посол. После этого переговоры продолжались в русле дискуссий о том, у кого больше прав на эти города, так что к главному реальному приобретению Василия – Смоленску – долго не возвращались. Попытки Герберштейна убедить Василия в том, что тот должен вернуть Смоленск Великому княжеству Литовскому или хотя бы владеть им совместно с Сигизмундом, ни к чему не привели. Неудачей окончилась и просьба имперского посла отпустить из заточения Михаила Глинского: ему ответили, что тот недавно наконец вернулся в православие (всё предшествующее время князь оставался католиком), так что выпустить его означало бы обречь его душу на погибель. Дипломатам пришлось ни с чем возвращаться восвояси.

Троицкий мост Московского Кремля. Современный вид

Параллельно переговорам с империей развивались дипломатические контакты Русского государства на другом направлении – с Тевтонским орденом. В начале XVI в. эта духовно-рыцарская корпорация давно уже пребывала в состоянии кризиса: еще по результатам Тринадцатилетней войны с Польшей 1454–1466 гг. орден лишился восточной части Пруссии (она получила название Королевской Пруссии), а его верховный магистр, т. е. глава, стал вассалом польского короля. Руководство ордена не хотело мириться с таким положением вещей и стремилось к реваншу. И, казалось, благоприятный момент настал в начале второго десятилетия XVI в. Когда в 1515 г. Василий III предложил верховному магистру ордена Альбрехту Гогенцоллерну (Бранденбургскому) заключить союз против Польши, тот с готовностью согласился. Дело было поручено орденскому дипломату Дитриху Шёнбергу (Шомбергу), убежденному, что главный интерес ордена состоит в том, чтобы Россия и Польша постоянно воевали: иначе Польша сможет обратить свои силы против ордена, и тому придет конец. В 1517–1519 гг. Шёнберг несколько раз приезжал в Москву. Поначалу он просил у русского государя прислать войска или хотя бы помочь деньгами для их найма. Василий III выдвинул вполне обоснованное встречное условие: орден должен начать войну против Польши, а на первых порах Русское государство может выдать ему сумму, которой хватило бы на небольшой отряд наемников. В 1517 г. союзный договор был заключен. Наконец в 1519 г., удостоверившись в том, что Русское государство пока не собирается мириться с Великим княжеством Литовским, орден начал войну против Польши. Поначалу ордену удалось разорить и захватить некоторые территории, но вскоре польские войска перешли в наступление. Не помогала и денежная помощь Василия III, тем более что он свои обязательства выполнил (в 1519 г. воевал с Великим княжеством Литовским) и выдвигал явно нереалистичное требование орденского наступления на Краков. Война ордена с Польшей окончилась в 1521 г. четырехлетним перемирием, а в 1525-м Альбрехт Бранденбургский принес вассальную присягу Сигизмунду и секуляризировал орден, став первым светским герцогом прусским.

Этим контакты Василия III с Западом не исчерпывались. В годы его правления Москву посетило несколько посольств с предложением присоединиться к антиосманской лиге и заключить унию с католической церковью. С этой целью к русскому государю приезжали несколько послов, среди них – всё тот же Герберштейн. К счастью, Василий не дал втянуть себя в антиосманскую авантюру: отношения с Турцией складывались спокойно, а немало хлопот ему и так доставляла борьба с ханствами – наследниками Орды.

Здесь самое время вернуться к деятельности Сигизмунда Герберштейна. Как мы видели, ни первая, ни вторая его миссия не увенчались успехом. Славу его имени принесло другое свершение – «Записки о Московии», впервые изданные им в 1549 г. на латыни и неоднократно переиздававшиеся. По словам исследовательницы «Записок» А. Л. Хорошкевич, они надолго задали «идеальный тип» сочинений о России. Герберштейн подробно охарактеризовал географию России и ее соседей, историю этих стран (в особенности недавнюю, чему способствовали его многочисленные беседы с участниками событий), «обычаи русских» – как они женятся, ходят друг к другу в гости, во что веруют и какие обряды исполняют, как торгуют, как принимают послов; наконец, Герберштейн привел в своем сочинении обширные выдержки из Судебника Ивана III, благодаря чему у историков появляется редкая возможность увидеть, как юридический документ действовал на практике. При этом образ России и русских, созданный Герберштейном, чрезвычайно противоречив, поскольку перед автором записок стояла двойная задача: объяснить, почему императоры Священной Римской империи выбрали себе в союзники русского государя, и вместе с тем – причины неудачи этого союза. В результате под пером австрийского барона возник образ страны, которая снизу доверху пронизана рабством, и ее государя – неудачливого, жадного, мстительного и заносчивого. Большой пассаж Герберштейн посвятил вопросам титулатуры, пытаясь доказать, что титул «царь» соответствует европейскому «королю», а не «императору», тогда как последнее является заблуждением.

После событий первых лет правления Василия III отношения с татарскими ханствами на некоторое время стабилизировались. Крымские набеги сменялись дипломатическими контактами. На казанском престоле сидел Мухаммед-Эмин. Правда, в первой половине 1510-х гг. крымский хан Менгли-Гирей пытался привлечь Василия к планам завоевания Астраханского ханства, которое в Крыму рассматривалось как наследник Большой Орды. Эти планы не реализовались. В 1515 г. Менгли-Гирей умер, и на престол вступил его сын Мухаммед-Гирей, настроенный по отношению к Руси более враждебно.

Русский всадник с лошадью. Гравюра из «Записок о Московии» С. Герберштейна. XVI в.