Вернувшись на рабочее место, снова приступила к корректуре. Только теперь у меня был горячий кофе.

— Черт, Василькова, — проворчала Маринка, приподнимаясь и смотря на меня через перегородку, — ты зачем издеваешься? Я тоже хочу кофе.

— Да, — поддержал девушку Кирилл, — я бы тоже не отказался.

Он зевнул, причем не пытаясь прикрыть рот ладонью. Зевок оказался заразным и уже через пару секунд весь наш отдел дружно позевывал.

— Он стал начальником только вчера, — проворчала Ольга. — А я уже чувствую себя разбитой. Дотянуть бы до отпуска.

— Ты вышла из него неделю назад, дорогуша, — пропели за нашими спинами.

Надо же, Изольда Васильевна изволила опаздывать. Впрочем, она по-прежнему наша начальница, пусть ее и немного понизили. Но ведь начальство не опаздывает, а задерживается.

— И не думаю, что сейчас подобные мысли, поселившиеся в твоей голове, уместны, — продолжала возмущаться Изольда Васильевна, проплывая мимо нас и направляясь к своему новому кабинету, который располагался справа от кабинета, который она занимала раньше. И в котором сейчас восседал наш новый начальник. — Подготовьтесь, цыплятки, — уже стоя на пороге кабинета, снова заговорила женщина. К нам она, впрочем, не оборачивалась. — Скоро планерка. Пошустрее. Придумайте, что будете говорить новому начальству.

Судя по тому, что вчера он разнес наши отчеты в пух и прах, лучше вообще не заговаривать, а сразу признаться в своей полной никчемности. Ведь именно этого добивался Городцов. Показать нам, что мы ни на что негодные сотрудники, от которых можно в любую секунду избавиться. Я, судя по всему, в списке тех, кого еле терпят на этой работе, была на первом месте. А то, что он вчера подвез меня до дома, это… жалость и ничего больше. Я на самом деле выглядела не очень. И босс решил, скорее всего, что уж лучше он меня подвезет, чем я буду позориться в автобусе.

— Эй, Василькова, — позвала меня Маринка, снова показываясь из-за перегородки. — Ты чего, не в себе что ли?

— Ты о чем? — нахмурившись, посмотрела на девушку. О чем она говорит?

— Я тебе три раза вопрос задала, а ты не отвечаешь, — пояснила Марина. — Так когда пойдем?

— Куда? — не сразу поняла я.

— Как это куда? — удивились в ответ. — На планерку, конечно же.

— Откуда я знаю, — передернув плечами, пробормотала. — Думаю, нам сообщат, когда идти на казнь.

Кирилл за моей спиной прыснул со смеху. Ему-то, конечно, нечего терять. Уволится с этой работы, найдет другую. А вот я даже собеседование пройти навряд ли смогу. Ведь встречают по одежке, а провожают — по уму. А с одеждой у меня в последнее время большие проблемы. Пока не получу зарплату, стоило забыть о том, чтобы приобрести себе что-нибудь новое. Но не очень дорогое, само собой.

Минут через тридцать Изольда Васильевна выплыла из своего кабинета. Остановилась, внимательно рассматривая нас. Уперла руки в бока, прищурила взгляд, плотно сжала и так тонкие губы. В общем, сейчас она походила на сурового директора, который пришел в класс, где больше половины были в числе отстающих.

— Все готовы? — спросила она холодно. — Думаю, да. Тогда поднимайтесь и бегом за мной.

После этих ее слов у меня мурашки по спине побежали. И, кажется, волосы на голове зашевелились. Если Городцов начнет пытать нас расспросами, то мне почти нечего ему было сказать. Я работала здесь меньше остальных. Да меня можно было считать стажером!

— Ты вся дрожишь, — заметила Марина, поднимаясь со своего места и поправляя платье, в которое было облачено ее довольно аппетитное тело. Нет, полненькой она не была. Но и тощей ее назвать было нельзя. — Не дрейфь. Если что, прикрою.

Ага, прикроет она. В случае чего будет первой, кто опустит меня на дно, лишь бы самой остаться наплаву. Сомневаюсь, что по-другому бы поступил бы кто-то другой из отдела.

— Шустрее, трусишки, — промурлыкала Изольда Васильевна, подплывая к кабинету босса.

Мы дружно переглянулись между собой, все не решаясь пойти за ней следом. Но стоять так и дальше тоже было нельзя.

Кирилл не выдержал первым. Вздохнул тяжело, прокашлялся и, изобразив на лице крайнюю степень страдания, пошел к кабинету Городцова. Всем остальным, включая меня, ничего не оставалось делать, как последовать за ним.

И уже через пять минут, как только мы переступили порог кабинета начальника, стало ясно, что то, что было вчера — ничто. Хорошо еще, что планерка проходила не в самом кабинете, а в соседнем помещении. Вход в которое был только через кабинет босса. Обычно здесь собирались для совещаний. Изольда Васильевна не очень любила нас сюда пускать. Но, Городцов, судя по всему, был другого мнения.

Так вот… хорошо, что я сидела. Потому что ноги у меня немного дрожали. И сейчас эту дрожь я могла скрыть под столом.

Но были во всем этом и минусы. Например то, что мне пришлось сесть за компьютер и по-быстрому составлять протокол планерки. Судя по всему, было решено, что этим будет заниматься самый младший сотрудник отдела. А я, по мнению всех здесь собравшихся, была самой неопытной и, скорее всего, бесполезной. Тогда странно, почему Городцов приказал мне откорректировать свой текст. Не потому ли, чтобы проверить, способна ли я вообще на что-то или нет?

— Что вы планировали пустить в следующем номере? Изольда Васильевна?

Зря он спросил об этому у нашей бывшей начальницы. Сейчас она распишет такие планы… которые мы были не в силах потянуть.

Так и получилось. Изольда Васильевна больше говорила о мечтах. Мыслях, связанных с новым номером модного журнала. Все мечтала о первом месте рейтинга продаж. Но по факту, мы плелись то на третьем, то вообще на четвертом месте. Наверное, именно по этой причине ее и сняли с должности. И теперь у нас не босс, а… садист какой-то.

— В чем дело? — неожиданно спросил Сергей Андреевич, прерывая тем самым речь Изольды Васильевны. — Вы хотите что-то сказать?

Не сразу поняла, что обращается он ко мне. А когда сообразила, что все это время внимательно следила за боссом, снова почувствовала, как щеки опаляет румянец. Ситуация была неловкой. Надеюсь лишь, что Городцов не придаст этому особого значения.

— Вы хотите что-то сказать?

Он что, решил не отставать от меня? Было бы что ему сказать, я бы сказала. Если бы это было что-то приличное. Сейчас же так и хотелось выругаться.

— Нет, — поспешно качая головой, пробормотала. — Мне нечего сказать. Простите.

— Я так и думал.

Прикусила себе язык, потому как выругаться захотелось еще больше. Вместо этого постаралась сосредоточиться на протоколе нашего утреннего заседания. О чем там говорила Изольда Васильевна? О модном в этом сезоне горохе и огромных куртках аля-восьмидесятые? Или «Все, что валялось у родителей в шкафу»?