– Человек, который хочет реабилитировать себя в обществе, не стал бы развлекаться с горничными.

– Это верно, однако поговаривают, что до леди Элизы он напал на одну горничную. – Эндрю толкнул кий вперед. Шар покатился по сукну, с резким щелчком врезался в другой, и они разлетелись в стороны, ударившись о края стола. – Ему не стоило возвращаться.

Хелен с трудом распознала новую для нее резкую ноту в голосе брата. Злость? Нет, больше похоже на горечь.

Раздался стук в дверь, и молодые люди развернулись.

– Войдите, – сказал Эндрю.

Филипп переступил через порог и поклонился.

– Милорд, – произнес он, глядя исключительно на Эндрю. – Лорд и леди Пеннуорт просят вас присоединиться к ним за столом в гостиной.

– Благодарю. Леди Пеннуорт посылала за леди Хелен?

– Я не видел леди Хелен, – без всякого выражения ответил ему Филипп и ушел, закрыв за собой дверь.

– Опять подкупаешь прислугу? – спросил Эндрю и вставил кий в киевницу из красного дерева на стене.

– Возможно, это и правда лорд Карлстон, – задумчиво произнесла Хелен, не обращая внимания на вопрос брата. – Как считаешь, он способен так нагло похищать девушек?

Эндрю подошел к сестре, слегка поклонился и предоставил ей руку:

– Давай поспешим наверх, пока тетушка тебя не хватилась.

Хелен опустила ладонь на его локоть:

– И все же, Дрю? Он на это способен?

– Полагаю, Карлстон способен на все, – ответил Эндрю, подводя сестру к двери. – Ради бога, не распространяй слухов о том, что он похищает горничных. Они еще ничем не подтверждены.

– Тогда обещай, что будешь за ним приглядывать.

– Ни в коем случае. Не хочу иметь с ним ничего общего.

Хелен посмотрела на брата, готовая на него надавить, но отказалась от этой идеи, увидев выражение его лица. Никогда на нем не отражалось столько неприязни. Должно быть, лорд Карлстон – редкостный злодей, иначе как он вызвал столько гнева в ее добром брате?

– Пожалуйста, держись от него подальше, – продолжил Эндрю. – Я знаю, тебя не остановишь, стоит тебе закусить удила, но он человек действительно опасный. – Эндрю остановился и посмотрел девушке прямо в глаза: – Я не шучу, Хелен. Не забывай, как он обошелся со своей женой.

– Я и близко к нему не подойду, – пообещала Хелен.

«Разумеется, – добавила она про себя, – но это не значит, что я не могу наблюдать за ним с безопасного расстояния».

Четверг, 30 апреля 1812 года

Следующим утром в половине десятого Хелен стояла посре ди будуара, а ее разведенные в стороны руки покоились на смазанном воском панье из ситца и китового уса, привязанном к талии. Дерби натянула на широкий каркас украшенную вышивкой нижнюю юбку из белого шелка, и он больно надавил на бедра. Ей предстояло добавить еще три слоя, чтобы подготовить Хелен к выходу в свет, но девушка уже изнемогала под тяжестью плотной ткани старомодного панье.

Как ее мать и тетушка не уставали каждый день наряжаться в эти громоздкие платья? И как выдерживали испытание вышедшими из моды прическами, которые полагалось носить при дворе?

Хелен просунула указательный палец под одну из подушечек с накладными локонами, на которой держался целый пучок страусиных перьев, и нащупала свободное пространство между слоем помады для волос и густой паутиной шпилек. Несколько из них девушка осторожно переместила, чтобы они не слишком больно стягивали ее собственные волосы. Стало намного легче, однако в воздухе разлился тяжелый аромат жирной жасминовой помады. Хелен закашлялась, и каркас слабо дернулся.

– Миледи, прошу вас, – взмолилась Дерби, отвлекаясь от разглаживания складок на подоле.

Хелен придержала покрытое шелком панье, и горничная расправила последнюю складку. Она была крайне сосредоточенна и походила на шестилетнюю девочку за написанием письма: брови нахмурены, кончик языка зажат между губами.

Накануне Хелен сообщила ей о том, что граф не располагает никакими фактами об исчезновении Берты, и Дерби мужественно приняла эту новость. Впрочем, по ее усиленной заботе о Хелен во время утреннего туалета было видно, что камеристка опечалена. Тем более что она согласилась со словами Хелен о том, что предположительное обвинение лорда Карлстона было вызвано скорее неприязнью графа и не имело под собой достаточно основания. Разумеется, если в деле замешан лорд Карлстон, Берту вряд ли удастся спасти. Хелен склонила голову при этой мысли. Господи, защити бедняжку от подлого человека.

Дерби поднялась на ноги:

– Атлас, пожалуйста! – Она махнула рукой двум горничным, которые держали наготове белое платье с завышенной талией, роскошной серебристой вышивкой и щедрой россыпью жемчуга на вырезе.

Благодаря указаниям Дерби служанки действовали расторопно, и три последующих слоя – атласное платье, полупрозрачная юбка из тюля и еще одна из сетчатой ткани с вышивкой, жемчугом и мелкими стеклянными бусинками – были ловко накинуты поверх затянутого шелком панье.

Наконец Хелен продела руки в рукава белого бархатного спенсера, за который цеплялся шлейф, и Дерби застегнула миниатюрные жемчужные пуговки и бриллиантовую пряжку-аграф под грудью:

– Готово, миледи.

Дерби отошла назад, и девушки улыбнулись друг другу.

Горничные расправили шлейф платья: четыре фута белого бархата с шелком и изобилием жемчуга, стеклянных бусин и серебряных цветов, вышитых на ткани.

– Ваше платье прекрасно, миледи, – прошептала Тилли, самая младшая из девушек. – Оно похоже на замерзший ручей, и все блестит!

Вторая горничная, темноволосая Бет, энергично закивала.

– Тилли, твоего мнения никто не спрашивал, – строго заметила Дерби.

Она взяла Хелен за правую руку и осторожно натянула ей на пальцы изысканную белую перчатку.

– Ничего страшного. – Хелен улыбнулась юной горничной. Слова Тилли не были лестью, в ее глазах светилось искреннее восхищение. – Я тоже считаю, что оно напоминает замерзший ручей.

Плотно прилегающие к коже перчатки украсили ее руки, и Хелен подошла к зеркалу. Разумеется, она тренировалась ходить в панье, и они с горничными не раз надевали праздничный туалет, но ни одна из них не лицезрела конечного результата. Больше всего девушку поразило то, что инкрустированный жемчугом вырез открывал слишком много кожи. Плечи оставались голыми, а вырез был невероятно глубоким – он соответствовал требованиям двора, – и плотная цепь бриллиантов привлекала внимание к бледным, гладким округлостям груди. Хелен не могла оторвать глаз от изгибов, которые прежде никогда не выставлялись напоказ. Подобная откровенность вызывала в ней неприятное волнение и в то же время странное удовольствие.

– Даже смешно сочетать платье с завышенной талией и панье, разве нет? – пробормотала она, однако волшебное очарование наряда и прически высосало яд из ее слов. Хелен не могла не признать, что выглядит блистательно.