Слышимость в доме, особенно в ночное время, отменная, поэтому с радиоприемником приходилось соблюдать крайнюю осторожность. Доктор Фест даже подумывал приобрести наушники, но в последний момент не решился. Коллега Краузе прав, доносят все на всех. Того и гляди в магазине проявят бдительность: зачем законопослушному немцу наушники? Как гласит шутка с длинной факирской бородой: если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят. Поэтому звук убирал, особенно если включал приемник после заката.

«Говорит радиостанция «Свободная Германия». Вы слушали обзор нашего постоянного корреспондента из Стокгольма доктора Левеншельда. Номер регистрации — 4».

Можно выключать, сеанс связи окончен. Нелепое и непонятное слушателям сообщение о номере регистрации сделано исключительно для него, для доктора Левеншельда. «4» — значит все четыре отчета дошли до адресата.

Первые полгода обходились сигнальными открытками. Обратный адрес: «Берлин, Главный почтамт, до востребования», картинка какая угодно, как и текст, главное — цифра в тексте. «Буду после 3-го» значит, Мельник получил все три его отчета. Потом неведомые друзья договорились с руководством «Свободной Германии». Пока система связи не давала сбоев.

Обзор же, переданный этой ночью, по-своему уникален. Месяц назад в ведомстве Геринга, уполномоченного по четырехлетнему плану, была составлена подробная справка по добыче и переработке топлива в Рейхе. Ключевой раздел — выпуск искусственного бензина, которым предполагалось снабжать страну в случае войны. Вывод же очевиден: для танков, пожалуй, хватит (но от дизелей придется отказаться), для автотранспорта — нет. Об авиации и флоте и говорить не приходится, для них требуется нефть, которая в Рейхе добывается чисто символически.

Сложно? И пусть, «Свободная Германия» работает не только для столь любимых фюрером домохозяек.

В рассекречивании подобной информации есть еще один смысл. В руководстве Германии хватает умных людей. Узнают об утечке секретов — станут осторожнее. Этой весной решалась судьба Европы, Рейх был на шаг от нападения на Польшу. Однако Вермахт так и не перешел границу. Причин тому наверняка много, но такие отчеты — одна из гирек на весах.

Среди прочего Мельник поведал, что уже не первый год военные тайны Рейха то и дело появляются на страницах различного бульварного чтива про пришельцев и космические войны. Как попадают туда, иной вопрос, но фюрер по самым достоверным данным весьма недоволен и даже запретил в его присутствии произносить название «Аргентина».

Доктор Фест очень удивился (чем Аргентина провинилась?), но переспрашивать не стал. Может, книжки печатают именно там?

* * *

Сегодня пепельница использовалась исключительно по прямому назначению. Курил доктор только на кухне, чтобы меньше задымлять квартиру. Свет всюду выключен, горит лишь маленькая лампочка на печной вытяжке. Вокруг стоит тишина, все дела сделаны, несколько минут абсолютного покоя между Сциллой «Вчера» и Харибдой «Завтра». Маленький нестойкий Эдем…

Но забыть о делах не удавалось даже в эти минуты. Напротив, в ночном сумраке исчезло все лишнее и суетное, оставляя только самое главное, и проступала истина, пусть пока и неясным смутным контуром.

…Фюрер не выступил по радио, никакого официального сообщения нет, министерство иностранных дел тоже молчит. А между тем пожар в центре потушили только сегодня утром, из соседних кварталов эвакуировали жителей и учреждения. Зато объявился Генрих Гиммлер (уцелел!). Короткая заметка внизу первой страницы извещала о том, что рейхсфюрер провел совещание с руководством СС. Где именно и какова повестка, не уточнялось.

А еще в газетах начали появляться первые некрологи — маленькие черные рамочки на последних страницах без указания рода занятий и причин смерти. Много рамочек, очень много.

Так что это было? Молчит Франция, и Британия молчит. Войны так не начинают…

Пепельницу он вымыл и полотенцем протер. Порядок, да-да, настоящий прусский порядок! Можно и…

Нет, нельзя!

На шум мотора вначале не обратил внимания. Мало ли кто ездит ночью по Берлину? Но когда в зыбкой тишине подали голос тормоза…

Еще авто, и тоже остановилось! Стены стали бумагой, а потом и растворились в ночной темноте. Открываются дверцы, слышны негромкие голоса. Уже во дворе… Дверь в подъезде…

Может, еще обойдется?

…На лестнице!

Страх где-то заблудился, только легкое сожаление о несделанном. Но и так неплохо, Мельник говорил, что подпольщику в среднем отпущен год. Он продержался много больше.

Доктор Иоганн Фест как раз надевал пиджак, когда в дверь заколотили.

— Папа-а-а! Мы тебя жде-е-ем!..

Девочка лет двенадцати помахала маленькой смешной шляпкой с лентами. Отбежав за угол ближайшего дома, выглянула. Исчезла. Мельник помахал ей вслед.

— Прощай, конспирация! И не упрекнешь, больше года не виделись.

Иоганн Фест улыбнулся.

— Вам можно только позавидовать… Итак, договорились. То, что пойдет в открытую прессу и на радио, пусть будет подписано именем доктора Левеншельда. А что? Почтенный германист, преподает где-нибудь в Стокгольме.

— Левеншельд, — Мельник на миг задумался. — Сельма Лагерлёф, насколько я помню?[11] Не возражаю, но стапо этим не обманешь. Зато когда их агенты попытаются сорвать маску… Да! Если удастся, то это будет самой удачной моей операцией!

Посмотрел на парящих в небе чаек, улыбнулся, смешно, совершенно по-детски, наморщив нос.

— Начнут искать Левеншельда, конечно же, в Швеции. А вдруг? В Стокгольме никого не найдут, но где-нибудь в Гетеборге или Мальме… Выяснится, что оттуда только что уехал страшный и ужасный Рудольф Рёсслер[12]. Не слыхали о таком, доктор? Зато Гиммлер и Мюллер прекрасно его знают. Чуть ли ни самый опасный враг Рейха! Скорее всего, настоящий Рёсслер погиб по время вторжения в Швейцарию, но даже его тень сумеет вас защитить. Однако это моя забота, а вы… Нужен еще один псевдоним — для совсем-совсем своих. Скажем, мне придется докладывать камраду Вальтеру Эйгеру.

Доктор Фест невольно подобрался. Неуловимый Вальтер Эйгер, руководитель Германского сопротивления! Что бы такого придумать? Впрочем, зачем придумывать?