— А если мы будем говорить с восставшими? — тихо спросил со своего места Борис.

— Посмотрим по обстоятельствам, — пожал плечами подполковник. — Вряд ли они на нас в такой уж обиде. В конце концов, тогда, на Элии, они напали первые. В крайнем случае, наше присутствие на борту можно и не афишировать. Вас, повторяю, никто с орбиты в бой бросать не будет. В тот раз вы были пешками, вся операция была, так сказать, тестом противовоздушной обороны неведомого противника на боеспособность. Сейчас ваша ценность сильно увеличилась. Да и вообще — мы летим не воевать, а разговаривать. России позарез нужен союзник на Альвале.

— Не хотелось бы выглядеть трусом, но не могу не задать один вопрос, — задумчиво сказал Павел, один из тех бойцов, кто был ранен на Элии во втором бою и лишь недавно вышел из госпиталя. — Я так понимаю, мы уже мобилизованы, приказ получен и назад хода нет? О возможности прекращения контракта по собственному желанию, что нам обещали после возвращения с Элии, можно забыть? Просто хотелось бы прояснить ситуацию до конца, — уточнил парень. — От нас что-то зависит и требуется наше согласие, или все уже решено? Скажу прямо: отказаться лететь можно?

— Отказаться можно, — серьезно кивнул головой Липатов. — Но, если честно, не советую. Если кто запамятовал, то вам всем еще два года трубить до окончания контракта, пока что вы числитесь лишь в длительном отпуске. Да и дальнейшие обстоятельства неочевидны — Российская Федерация из-за последних событий в мире переходит на полувоенное положение. Учитывая негативное отношение к тем, кто откажется, причем на самом высоком уровне, уверяю — ничего не выиграете, скорее уж наоборот. Не дети, сами все понимаете, — Липатов сделал небольшую паузу, со значением посмотрев на Павла.

— Да, кстати, хотел бы сказать пару слов и о приятном, — продолжил офицер. — Я лично выбил наверху для вас «подъемные» — один миллион рублей каждому. Помощь от государственных органов в решении проблем с работой или учебой после экспедиции тоже будет вам обеспечена, поддержка семьи, если потребуется — само собой. Кроме того, уже сейчас вы переходите на денежное довольствие офицеров спецназа с расчетом каждого дня нашей миссии как «боевого». Плюс коэффициенты за участие в космической программе, плюс наградные и командировочные. Не знаю я, честно говоря, сколько всего дадут в итоге — потом видно будет. Но, думаю, много — обижать вас никто не станет: случай не тот, вы и в самом деле нужны. Впрочем, отказаться, повторяю, можно. Если кто-то боится до дрожи в коленках и липкого пота или «сломался» после Элии — скажите мне честно и сейчас. Я даже постараюсь помочь таким уйти из программы тихо, без особых негативных последствий. Сломленные мне не нужны. Только решать надо прямо сейчас, времени почти нет. Итак, кто хочет уйти?

После тяжелого молчания, продлившегося с полминуты, Липатов кивнул головой и сказал:

— Что же, благодарю вас, товарищи офицеры. Я в вас не сомневался.

— Товарищ подполковник, еще вопрос, — встал со своего стула Ким. — Я так понимаю, вы с нами полетите?

— А куда же вы без дедушки Максима? — широко улыбнулся Липатов. — Не надейтесь, от меня так просто не отделаешься.

— Раз-два, раз-два, левой-правой, левой-правой.

Скрипит сминаемый герметичными сапогами снег, светит в глаза фильтруемое светофильтрами САДКа яркое январское солнце, оттягивают назад потную спину десантный рюкзак и лазерная винтовка. «Как прекрасно быть снова в строю и бежать марш-бросок по колено в снегу! Какой чудесный командир Липатов, устроивший нам его сразу после завтрака!» — проносятся в голове восторженно-злые мысли.

Надо сказать, дело в долгий ящик откладывать не стали. Униформу, оружие, САДКи выдали тем же вечером первого января. А со следующего дня — тренировки по полной программе.

— У нас до старта всего десять дней, — просто сказал Липатов. — А вы полгода по углам бухали, поди, ни одна морда даже в спортзал не зашла. Ну ничего, я из вас людей сделаю.

И начал делать прямо с утра. После завтрака марш-бросок по заснеженным полям и перелескам в полном вооружении и САДКах. После обеда — тир и стрельбище, стрельбы из автоматов и лазерных винтовок. Сборка-разборка оружия по нормативам, проверка знаний по устройству тяжелого вооружения взвода. И еще до ужина — плотная программа на тренажерах в спортзале.

В спецчасти никого, кроме офицеров бывшего первого взвода и немногочисленного персонала, не было. По словам Липатова, остальные взводы все же продолжали программу обучения, но сейчас находились на какой-то другой базе. Новобранцев же в 124-ю спецчасть Минобороны больше не набирало, придя по каким-то своим соображениям после событий на Элии к половинчатому решению — доучить по спецпрограмме тех, кто уже есть, но новых людей не набирать.

Илья, конечно, поругивал про себя Липатова, загрузившего бойцов по полной программе. Физическая нагрузка давалась тяжело. Оказывается, если себя запустить, то за полгода можно утратить спортивную форму. Не такой уж и сложный был марш-бросок, бывало и похуже, но Илья ощущал себя как выжатый лимон. Результаты стрельбы тоже были так себе, Илья знал, что мог лучше. В спортзале и на тренажерах… В спортзале результаты были даже не кое-какие, а, скажем честно, откровенно плохие. Тело с трудом вспоминало былые навыки.

Но при этом, как бы странно это ни звучало, в глубине души Илья был почти счастлив. Он снова в военной офицерской форме и с оружием, а главное, Илья скоро опять будет в космосе. Все проблемы, волновавшие его еще позавчера, сейчас не стоили и выеденного яйца. Какая там сессия, зубрежка, диплом, проблемы с трудоустройством и прочая тягомотина? До этого еще дожить надо. Сейчас есть винтовка, САДК и полная неизвестность впереди. Аня? Ну конечно, есть Аня, есть их планы на будущее — все это для Ильи очень важно. Но Аня его подождет, она же славная девчонка… Зато завтра Липатов обещал прыжки с парашютом и занятия с тяжелым оружием — настоящее, мужское дело. А впереди ждет космос с его миллиардами звезд и места, где еще никогда не ступала нога человека. Страшно? Конечно, немного страшно. Но это не парализующий, постыдный страх труса или человека, бессильного перед лицом стихии. Это тот легкий страх, который, смешиваясь с восторгом, любопытством, адреналином и предвкушением тайны, рождает буйную смесь, ударяющую в голову сильнее, чем выдержанное вино. Звезды и непознанные земли притягивают человека, для тех, кто хлебнул сполна их романтики, обычная жизнь становится скучна. Илья понимал, почему космонавты и летчики всеми силами рвутся снова в небо и почему никто из парней первого взвода не отказался от экспедиции на Альвалу. Боялись последствий отказа, хотели заработать? Ерунда. Они просто не могли поступить иначе. Видимо, тот психологический и медицинский отбор, который они проходили при вступлении в программу подготовки космического десанта, безошибочно находил людей со скрытой авантюрной жилкой, даже если те сами об этом и не подозревали.

Тогда, в первый раз, восторг первооткрывателя и романтика заглушала ненависть к тому, кто, не спрашивая твоего мнения, выдернул тебя из обычной жизни и бросил в кипящий котел. Сейчас выбор был более осознан — и чувства были другие.