– Мне казалось, за обедом я достаточно ясно высказала свое отношение к этим вещам, – поморщилась Кэтрин.

– Уж куда более ясно! – сухо обронила Эдвина. – Спокойной ночи, дорогая, и приятных снов.

Но девушка была слишком возбуждена, чтобы сразу же уснуть. Несмотря на усталость, сон бежал от нее. В комнате было душно и жарко, поэтому, проворочавшись в постели некоторое время, она встала и, погасив свет, подошла к окну. Потом раздернула шторы, позволив прохладному ночному ветерку ворваться в комнату, и наконец решилась выйти на балкон. Его изящные каменные пилястры устремлялись вверх, поддерживая крышу дома, а посаженный под самым балконом плющ покрывал их сплошным ковром. В комнате Эдвины свет не горел. Окна были плотно закрыты – вероятно, она боялась напустить комаров. С другой стороны еще одно окно, выходящее на этот же балкон, тоже было темным. Кэтрин осмотрелась. Два крыла дома смыкались вокруг патио. В некоторых комнатах кое-где еще горел свет. Прямо напротив нее тянулась высокая, глухая стена, заросшая жасмином и розами. Слабые отблески на небе с другой ее стороны и едва слышный шум говорили о том, что город еще не спит. А под балконом лежало погруженное в темноту патио. Только чуть заметно поблескивала вода в фонтане.

Вдруг что-то белое мелькнуло в густых зарослях апельсиновых деревьев, и через мгновение до ушей Кэтрин донеслось сонное воркование. Патио был пристанищем для яванских голубей. Девушка прислушалась. Откуда-то снизу, с той стороны, где были комнаты слуг, донеслось мелодичное бренчание гитары. Казалось, даже воздух вокруг был полон едва сдерживаемой страсти. Да и могло ли быть иначе в городе легендарного Дон-Жуана, где ночи будто созданы для любви? Она вспомнила взгляд темных, как ночное небо, глаз, который обжег ее огнем, и тут же сурово одернула себя. Сезар не для нее, он без ума от прелестной Пилар, напомнила себе Кэтрин и невольно вздохнула. Неужели только красота достойна любви? Или, может быть, только таким незаметным, сереньким созданиям, как она, позволено в полной мере оценить ее дары? Почему-то девушка была уверена, что очаровательная Пилар вовсе не стремится использовать наилучшим образом те преимущества, которые давала ей ее красота, а именно оказать благотворное влияние на душу влюбленного в нее мужчины. Что-то ей подсказывало, что Пилар и в голову не могло прийти нечто подобное. Она инстинктивно догадывалась, что любовь к ней понемногу губит душу Сезара.

Наконец свет во всех окнах погас, исчезло и зарево огней над городом. Севилья погрузилась в сон. Кэтрин со вздохом вернулась в комнату, собираясь лечь в постель. И вдруг в патио раздался мелодичный звук перебираемых гитарных струн и мужской голос запел по-испански простенькую цыганскую песню о любви:

Ночь без луны

Как цветок без запаха.

Как река без воды,

Как сердце без любви...

Кэтрин быстро закрыла окно и плотно задернула тяжелые шторы, но, даже забывшись сном, казалось, слышала грустную мелодию. Неужели и ее сердцу суждено навсегда остаться пустым?

На следующее утро едва все приступили к завтраку, как Сальвадор сказал:

– И хотя я всей душой предан старинным традициям нашей страны, признаться, несказанно удивлен. Мне казалось, обычай распевать под окном серенады умер уже лет пятьдесят назад.

Воцарилась гробовая тишина. Старый дон обвел проницательным взглядом лица сидевших вокруг него домочадцев, и в его глубоко посаженных темных глазах что-то блеснуло. Он говорил по-английски, как и все остальные в присутствии Кэтрин. Судя по всему, семейство Агвилар считало невежливым разговаривать между собой на языке, которого девушка почти не понимала.

Дона Луиза окинула встревоженным взглядом смущенные лица молодых людей.

– Может, это был Рикардо? – запинаясь, неловко пробормотала она.

На лице Инесс отразилось явное сомнение, а Пилар с презрительной усмешкой на губах не преминула заметить:

– Трудно представить себе Рикардо, слоняющегося в полной темноте под балконами, да еще с гитарой в руках! С чего бы ему распевать под окном своей дамы, коли они уже помолвлены?! И потом, как вообще ему удалось бы попасть в патио? Взобравшись по стене? С его-то телесами?!

– Мой нареченный вовсе не толст! – взорвалась Инесс. – Хотя никто не станет спорить, что Рикардо – весьма представительный мужчина!

Стараясь как-то сгладить неловкость, в разговор вмешалась дона Луиза:

– Скорее всего, это был возлюбленный одной из наших горничных. Эти девчонки рады болтать со своими вздыхателями всю ночь напролет!

– Если это так, Луиза, – сурово проговорил Сальвадор, – тебе следует навести порядок. Пусть выбирают для своих амурных дел более подходящие часы, чтобы не беспокоить по ночам наших гостей!

Он искоса бросил вопросительный взгляд на Хосе и Сезара, но на лицах обоих молодых людей было написано полнейшее равнодушие.

– Я обязательно прослежу за этим, – с готовностью пообещала дона Луиза.

Но Кэтрин почему-то казалось, что она и сама не верит своим словам. Да и Сальвадор тоже.

Сезар, на лету перехватив взгляд Кэтрин и заметив, что ее глаза искрятся весельем, пробормотал:

– Держу пари, сеньорита Каталина вовсе не сожалеет о том, что ее разбудили. Готов поклясться, она это расценила как «добро пожаловать в романтическую Андалузию!».

Взгляд его темных глаз обратился к Пилар, и Кэтрин могла бы поклясться, что он был весьма многозначительным. Она уже почти не сомневалась, что таинственным певцом был именно Сезар. Серенада предназначалась его возлюбленной, а ее он просто использовал как своего рода дымовую завесу. Вероятно, заметил в комнате свет и догадался, что она еще не спит.

– О, Кит вчера так устала, что, должно быть, спала без задних ног, – добродушно засмеялась Эдвина. – Да и я тоже! Правда, Кит?

– Конечно, – неуверенно пробормотала девушка.

На лице Пилар появилось довольное выражение, как у сытой кошки, вылакавшей полную миску густых сливок, хотя глаза она скромно потупила. Кэтрин готова была голову дать на отсечение, что Пилар просто-напросто проспала серенаду в свою честь и только сейчас о ней узнала. Но в одном Кэтрин была абсолютно уверена – в дальнейшем она не позволит, чтобы ее использовали в качестве ширмы для любовных проделок.

Все утро Кэтрин и Эдвина провели в патио. Остальные женщины отправились в церковь – таков был обычай во время Великого поста. Все трое были одеты в черное. Крохотные кружевные мантильи на головах также были черными – испанки редко носят шляпы. Сезар сразу после завтрака уехал в Валдегу, а Сальвадор, позвав Хосе, удалился в свой кабинет. Но оба появились к ленчу, который, как поняла Кэтрин, традиционно был достаточно плотным. После сиесты Кэтрин с Эдвиной отправились погулять по городу и в первую очередь осмотрели громадный кафедральный собор, третий по величине в мире, в котором на небольшом возвышении стояла гробница с прахом знаменитого Кристобаля Колона, вошедшего в историю под именем Христофора Колумба. В этом городе он нашел свое последнее пристанище, когда открытые им земли Нового Света перешли под контроль Испании.