Я повернулся, чтобы идти.

— Вас ждет человек с машиной, я правильно понял? А вдруг он что-то заподозрит?

— У меня есть верный способ развеять его подозрения, — мрачно ответил я. — В крайнем случае, вернусь в Храм Грез один.

Сомневаясь, лелея мечты,

Что смертные прежде не смели иметь

Дверь тихонько хлопнула за мной, громоздкий темный дом выделялся теперь еще резче, чем раньше. Ссутулившись, я пересек мокрую лужайку бегом, выглядя, вероятно, гротескно до жути. Не сомневаюсь: если бы кто-то сейчас меня увидел, он бы сразу поверил, что это не человек, а гигантская обезьяна. Ну и выдумщик этот Хозяин!

Я вскарабкался на стену, спрыгнул с другой стороны и побежал сквозь тьму и туман к купе деревьев, скрывающей машину.

Негр откинулся на спинку переднего сиденья. Я делал вид, что пытаюсь отдышаться, и всевозможными способами изображал злодея, который минуту назад хладнокровно пустил кому-то кровь и удачно сбежал с места преступления.

— Ты ничего не слыхал? Ни звука? — с подозрением прошипел я, хватая его за руку.

— Никакого шума, только легкий скрип, когда вы входили, — ответил шофер. — Вы хорошо справились. Окажись тут прохожий, он бы ничего не заметил.

— А ты все время сидел в машине? — поинтересовался я.

Он ответил утвердительно, но я на всякий случай схватил его за лодыжку и пощупал подошву его ботинка: она была абсолютно сухая, как и край штанины. Это меня устраивало, и я взгромоздился на заднее сиденье. Если бы он сделал по земле хоть шаг, мокрые ботинки и брюки выдали бы его.

Я приказал ему не заводить мотор, пока не освобожусь от обезьяньей шкуры, а потом мы помчались в ночи.

Меня мучили сомнения.

С какой стати Гордон должен верить незнакомому человеку, да вдобавок еще и бывшему слуге Хозяина?

Не логичней ли отнести мой рассказ к бреду безумного наркомана? Или считать его ложью, выдуманной с целью запутать и одурачить его?

Но если он мне не поверил — почему отпустил?

В моих силах было только положиться на него. Во всяком случае, что бы ни сделал Гордон, даже если предпочтет бездействовать, это вряд ли теперь как-то повлияет на мою судьбу. Ничего не изменится и в том случае, если Зулейка добудет эликсир, способный продлить мои дни.

Я задумался о ней. Громче, чем жажда мести Катулосу, во мне заговорила надежда. Гордону, возможно, удастся спасти мою возлюбленную от когтей дьявола. Во всяком случае, мрачно думал я, если Гордон предаст, у меня останутся мои руки, и если они дотянутся до горла чудовища…

Я вспомнил о Юсефе Али, о его странных словах. Странными они мне показались только сейчас. «Хозяин обещал ее мне, когда настанут Дни Империи…»

Дни Империи — что это может означать?

Наконец машина притормозила перед темным и притихшим Храмом Грез. Поездка казалась бесконечной. Выходя из автомобиля, я посмотрел на приборную доску. Сердце так и подпрыгнуло: на часах четыре тридцать четыре. Если зрение не обманывало, при свете уличного фонаря на противоположной стороне улицы двигались неясные тени. В такое время ночи это могло означать только одно из двух: или слуги Хозяина наблюдают за моим возвращением, или Гордон держит слово.

Негр уехал, а я открыл дверь, прошел через опустевший бар в курительную. На койках и на полу валялось множество грезящих; ведь здесь не знают смены дня и ночи. В густом дыму едва мерцали лампы, а тишина, подобно туману, нависла надо всем.

Он видел гигантские смерти пути

И воплощения судьбы.

Честертон

Двое молодых китайцев сидели на корточках среди чадящих огней, они не мигая уставились на меня, когда я двинулся к двери задней комнаты между лежащими телами. Впервые я шел по коридору в одиночестве и снова гадал, что же спрятано в странной формы сундуках, подпирающих стены.

Я негромко постучал четыре раза в потолок и через мгновение стоял в комнате с идолом. И вскрикнул от удивления, но вовсе не Катулос, сидящий по другую сторону стола, вовсе не его ужасная внешность были причинами этого восклицания. Кроме стола, стула, на котором восседало существо с костяным лицом, да еще алтаря, где в этот раз не курились благовония, комната была абсолютно пуста! Вместо роскошных ковров, которые я привык здесь видеть, — неопрятные стены давно заброшенного складского помещения. Пальмы, идол, лакированная ширма — все исчезло.

— Мистер Костиген? Вы, без сомнения, удивлены.

Омертвелый голос Хозяина ударил мне в голову, оборвав мысли. Его змеиные глаза сверкали ненавистью. Длинные желтые пальцы с силой переплетались на поверхности стола.

— Ты, конечно, принимаешь меня за доверчивого дурачка! — выкрикнул он. — Уж не вообразил ли, что я не додумался никого послать, чтобы за тобой проследили? Ну и дурак же ты! За тобой неотступно следовал Юсеф Али!

Секунду я простоял неподвижно: оцепенел от этих слов. Но как только их смысл дошел до меня, я с ревом бросился вперед. И в ту же секунду, прежде чем мои пальцы успели сомкнуться на горле усмехающегося кошмарного существа, со всех сторон на меня кинулись люди. Я повернулся. Из круга надвигающихся на меня лиц ненависть четко выделила одно — Юсефа Али. Я со всей силы врезал ему в висок. Он упал, но Хассим тут же дал мне подсечку под колени, а китаец накинул мне на плечи сеть, которой ловят людей. Я пытался выпрямиться, разрывая крепкие веревки, точно обыкновенные тесемки, но тут дубинка Ганра Сингха свалила меня, ошеломленного и залитого кровью, на пол.

Сильные руки схватили меня и связали; веревки жестоко вонзились в плоть. Стряхивая обморочный туман, я обнаружил, что лежу на алтаре. Катулос, прикрывшись маской, склонился надо мной, точно высоченная башня из слоновой кости. Позади полукругом выстроились Ганра Сингх, Яр-хан, Юн Шату и другие завсегдатаи Храма Грез. А то, что я увидел позади всех, пронзило меня в самое сердце: Зулейка съежилась в дверном проеме, ее лицо побелело, как простыня, а руки прижались к щекам. Сказать, что она была в ужасе — значит, ничего не сказать.

— Я тебе совсем не доверял, — прошипел Катулос, — вот и отправил Юсефа Али следить за каждым твоим шагом. Он добрался до рощицы раньше твоей машины, прокрался в усадьбу и услышал весьма интересный разговор. Он ведь, как кошка, вскарабкался по стене и притаился на подоконнике! Потом твой шофер нарочно задержался, чтобы дать Юсефу Али вдоволь времени на обратный путь. Я-то решил в любом случае переменить жилище. Мебель уже в пути. Как только мы разделаемся с предателем, то есть с тобой, мы тоже отбудем и оставим здесь небольшой сюрприз для твоего друга Гордона. Когда он притащится сюда? В пять тридцать?

Сердце у меня подскочило: значит, есть надежда! Юсеф Али что-то перепутал, и Катулос задержался здесь по ошибке, считая себя в безопасности. Но ведь лондонские полицейские уже оцепили дом! Обернувшись, я заметил, как Зулейка вышла через дверь.