Еще какая наука. Показал, с какой легкостью можно устранять мелкие проблемы. Отличный парень Нур… был.

Заехали к шефу на виллу. Отдали газету. Развезли письма по виллам и к себе.

Тахир со Стасом еще сидели за столом, разговаривали. Часов в одиннадцать вечера разошлись по комнатам.

Вот и прошел мой первый афганский выходной. Завтра снова в Кандагар.

Начались обычные трудовые будни. Первые дни активно изучал работу горотдела. Большинство сотрудников и даже начальников отделений не имеет элементарной оперативной подготовки.

Агентура, которая давно лежит в сырой земле, числится действующей. На нее списываются оперативные расходы. С одной стороны, афганцев можно понять. Разве на их зарплату проживешь? С другой стороны, как можно бороться с душманами при такой дисциплине?

Информации по бандгруппам — практически никакой. Установочные данные на главарей отсутствуют. Полный разлад.

После оценки ситуации наметил основные направления деятельности: навести порядок в оперативных учетах, выделить из наиболее толковых сотрудников кандидатов на учебу, активизировать работу по приобретению источников информации. И главное: как перекрыть пути захода душманов в город? Посты Царандоя, контролирующие входы и выходы в город, ненадежны. Собственно, какой с них спрос? На пять-шесть постовых — по два автомата. Кому охота лезть под душманские пули?

* * *

Утром, как всегда, собрались на вилле у шефа.

— Ты сколько у нас, Санек? — спрашивает Володя.

— Почти месяц. Ты это к чему?

— Да так. С твоим приездом серьезных обстрелов еще не было. И в Кандагаре «духи» не очень шалят. Везучий ты!

— Везучий, говоришь? — Я почесал затылок. — Думаю, душманы, узнав, что город теперь в моих руках, поняли, что им пришел полный… конец, и сбежали в Пакистан. А может, наоборот, запасаются снарядами, чтобы по полной программе отметить мое прибытие и назначение?

«Напрасно я так пошутил», — подумалось мне.

— Ты чего такой? Не по-детски суровый? Давай закурим, — Тахир протягивает пачку сигарет.

В Афганистане мы курили в основном сигареты «Ява», и обязательно в мягкой упаковке. Отличные сигареты. В дуканах их было полно, по тридцать афгани за пачку. Я не курил пять лет. По совету медиков бросил в 1980 году, но в Афганистане закурил. А зря. Ситуация была банальная. В первый день в Кабуле кто-то из наших ребят купил красивую пачку сигарет и пустил ее по кругу. Машинально я тоже закурил. Потом за время службы в Афганистане раз пять бросал. Не получилось.

Запасы сигарет пополнялись прапорщиками Советской армии. Конечно, только теми, кому война — мать родна. К сожалению, в Афганистане были и такие. Кроме сигарет, в дуканы за афгани сдавались продукты питания: сухое и сгущенное молоко, тушенка, крупы. Про боеприпасы промолчу — лучше покурю…

— Почему такой смурной? — повторяет вопрос Тахир.

— Не знаю, Володя спросил, сколько я уже в Кандагаре. После его вопроса что-то сердце защемило…

— Не грусти. Это бывает, когда о доме вспомнишь.

— Может быть, может быть, — задумчиво говорю я и затягиваюсь сигаретой.

— По машинам! — команда шефа.

Караван из трех машин медленно набирает скорость навстречу свой судьбе.

* * *

На мосту перед нашим последним постом машину шефа остановили какие-то военные.

— Это кто? — спрашиваю Тахира.

— Комбриг Паша! Павел Владимирович. Он недавно в Кандагаре. Хороший мужик. Пойдем, поздороваемся.

Поздоровались. Закурили. Шеф с комбригом отошли в сторонку, стали о чем-то оживленно беседовать. До нас доносятся отдельные фразы: «Извини, Паша, некогда… Вернемся из Кандагара — переговорим». Шеф старался быстрее закончить беседу, но Павел Владимирович продолжал его удерживать, что-то объясняя.

Мимо промчалась «Волга», точно как наша, но с номерами (наши машины были без номеров). В машине четверо афганцев.

— Куда они торопятся? — подумалось вслух.

— Ты о чем это? — спросил Тахир.

— Сам не знаю. На душе тревожно.

— Да хватит тебе тоску наводить. Все будет нормально.

— Надеюсь.

Наконец шеф распрощался с комбригом. Сели в машины. «Машка», как мы ласково называли нашу «Волгу», никак не заводится. Шеф нервничает, что случалось с ним очень редко. С шефом нам повезло, было чему у него поучиться! Работал он очень быстро и энергично. Казалось, что даже в условиях войны ему не хватало простора для деятельности. Информацию он схватывал на лету. Решение принимал моментально…

Поворчав мотором, «Машка» завелась. Проехав километров семь, вновь остановилась возле афганского поста. Афганский пост — это танк, стоящий на обочине. Еще один такой же был при въезде в Кандагар, напротив ооновского городка. Из танка вылезают афганцы — машут руками, что-то кричат. В районе камыша, до которого не более двухсот метров, слышатся разрывы и автоматная очередь.

— В чем дело? — спрашивает шеф.

Афганцы оживленно жестикулируют:

— Шурави, туда нельзя. Плохо. Засада! Афганскую «Волгу» захватили!

— А вы чего здесь стоите? Давайте вперед, на выручку, — призывает их шеф.

— Нельзя, начальник, дастур нист (нет приказа), — отвечают.

— К черту дастур! Давайте вперед, — настаивает Игорь Митрофанович.

— Нет. Без приказа никак нельзя.

Да, это — Афганистан! Крыша на голову будет падать, а афганец не пошевелится — нет дастура, и все! Даже если наступит всемирный потоп, он все равно будет спать. Приказа нет! Для оценки подобных ситуаций в Афганистане родилось хорошее определение — афганский вариант, или проще — афган — вариант. Я не знаю, кто его первым придумал. Скорее всего, наши братья — чекисты из далекого декабря 1979 года, а может, ребята — «каскадеры» (бойцы отряда особого назначения КГБ СССР «Каскад»).

— Стас, ты утром ничего не перепутал?

— Нет. Передали — Раушанаст, — отвечает Стас.