– Что она себе придумает?! Она же не профессионал!

Молча усмехаюсь. Это, наверно, больше всего мне и нравится в этой девчонке.

Откладываю свои мысли и спрашиваю:

– У тебя есть варианты?

Марго улыбается.

– Да. Я тут решила покопаться в арабских именах. Вот послушай, у меня есть пара вариантов.

Она открывает блокнот и читает:

– Амира – это означает принцесса, Малика – королева.

– Еще варианты есть?!

Маргарита пытается сдвинуть недвигающиеся брови.

– С ее самомнением это самые подходящие.

– Ты пришла с двумя именами?!

– Нет.

– Дай посмотреть.

Я указываю глазами на блокнот, и она после секундного замешательства протягивает его.

Пробегаюсь глазами по записям: Багира – блестящая, Галия – драгоценная, любимая... Читаю дальше – все не то.

Задумываюсь и буквально вижу перед собой мед, заполнивший радужку глаз Аси.

Кидаю блокнот, беру телефон и, разблокировав, в поисковой строке пишу:

«Арабское имя, означающее мед».

Спустя минуту нахожу то, что искал, сценическое имя для сладкой девочки…

– Асаль… – озвучиваю я.

Женщина растерянно смотрит на меня.

– Что оно означает?

– Мед.

В ее глазах удивление.

– Причем здесь мед?

Снова вспоминаю манящие, затягивающие в свой сладкий водоворот медовые глаза, но не делюсь с Марго своими приятными воспоминаниями, а говорю:

– Имя красивое и похожее – Асаль, Ася… И ей подходит – сладкая, вкусная.

Не думаю, что Маргарита оценила мой выбор, но спорить не стала.

– Хорошо – значит, Асаль.

Я растягиваю губы в улыбке.

– Что-нибудь еще?

Женщина качает головой, встает и нехотя уходит.

Моя первая рабочая ночь начинается в девятнадцать часов. Если сказать, что я волнуюсь, входя в гримерку – это ничего не сказать. Меня даже трясет. Надя, специально пришедшая пораньше, чтобы помочь мне собраться, лишь бросив на меня взгляд, восклицает:

– Жесть.

– Я хотела выпить успокоительное, – оправдываюсь я. – Но ты же говорила, что клиенты могут захотеть угостить коктейлем, а отказываться нельзя. Вот я и не хочу смешивать.

Девушка закатывает глаза и отходит от меня. Возвращается она уже со знакомой бутылкой и двумя стопками.

Я отрицательно мотаю головой.

– Я очень восприимчива к алкоголю! Если еще надо будет пить в зале.

– Прекрати тарахтеть и слушай опытную подругу, если не хочешь упасть в обморок на сцене, – говоря это, Надя разливает по стопкам янтарную жидкость и, поставив передо мной одну, другую берет в свою руку.

– Ну что, чтобы твоя первая рабочая ночь прошла удачно!

Киваю, осторожно проглатывая содержимое. Не понимаю, что может нравиться в алкоголе?! Пока я морщусь и восстанавливаю дыхание, подруга очищает мандарин и протягивает мне половинку. Заев неприятный привкус, поднимаю на нее глаза и слышу первое распоряжение:

– Переоденься.

После того как я влезаю в уже привычные скудные кусочки материи, призванные не скрывать тело, а подчеркивать его наготу, и послушно сажусь на указанный стул, девушка, источая свою бешеную энергетику, приступает к созданию моего образа, согласованного с Маргаритой Мегеровной.

Она воодушевленно машет кисточками, меняет карандаши, достает из косметички тени, пудру, румяна, просит меня то смотреть в разные стороны, то закрыть глаза и наконец спустя минут двадцать произносит долгожданное слово «готова». Я встречаюсь с самой собой в зеркале глазами и не могу скрыть приятного удивления. Я рассчитывала увидеть утопающее в тоннах косметики лицо, в котором даже я не найду знакомых черт, но в отражении я по-прежнему вижу себя, только я кажусь более взрослой и эффектной.

Невольно улыбаюсь и признаюсь:

– Не ожидала, что мне понравится.

Подруга фыркает.

– Считаешь, что у меня нет вкуса?!

– Да нет...

Я хочу сказать, что думала, что для сцены нужен более яркий макияж, но Надя не даёт мне донести свои мысли и перебивает:

– Ты сама по себе красива. Я просто подчеркнула то, что тебе перепало от родителей. Сейчас мужчины предпочитают естественность.

– Правда?!

–Да. Многие девочки убирают накачанные губы, наращенные волосы и ресницы, а многие думают, как без последствий избавиться от силикона в теле.

Наш разговор прерывается звуком открываемой двери и чужими голосами. Я оборачиваюсь и, взглянув на появившихся девушек, натыкаюсь на светлые холодные глаза красивой блондинки, которые сразу, без стеснения начинают скрупулезно разглядывать меня. Вторая вошедшая с ней темноволосая девушка, не останавливаясь, направляется к своему месту, и мне не удается толком ее разглядеть.

– Девчонки, познакомьтесь, это Ася, – представляет меня Надя, и я приветливо улыбаюсь стоящей напротив девушке, но та, проигнорировав мою доброжелательность, надменно вскидывает брови и удивленно переспрашивает:

– Ася?!

– Это не псевдоним. Мегеровна еще не озвучила нам его.

– Лилу, – отзывается со своего места брюнетка.

– Злата, – словно делая одолжение, бросает блондинка.

Подруга упирается в нее взглядом.

– Красотка, правда?!

Та вскидывает голову и, пожав плечами, отходит, цедя:

– Мы все тут не пальцем деланные.

– Ладно уж иди, завистница!

– Пфф…

Не успевает Злата дойти до своего места, как в комнате появляется еще одна особа. Это уже не девушка, а молодая женщина с огненно-рыжими волосами. Возраст ее определить невозможно, но она однозначно яркая, красивая, ухоженная. Все в ней: начиная от не броской, но очевидно дорогой одежды до манеры себя нести – говорит о том, что она опытная и знающая себе цену красотка.

– У нас прибавление?! – снисходительно бросает она скорее не мне, а Наде, и та, кивнув, называет ей мое имя.

– Матильда, – произносит женщина, с улыбкой смотря на меня, и добавляет: – Не дрейфь! Все когда-то начинали и ничего – прижились.

О том, что я не собираюсь приживаться в этой сфере, а планирую стать врачом, я благоразумно умалчиваю, но растягиваю губы в ответной улыбке и смотрю, как она проплывает мимо нас, оставляя за собой шлейф будоражащего аромата.