– Светлана Артынова? – уточнил он.

– Да. А вы кто будете?

– Частный детектив.

– Вот оно, что, – не удивилась она. – Вы по поводу Семы?

– Почему вы так решили?

– Не знаю, – повела она узкими плечиками. – Показалось. Мне сон дурной приснился. Будто Сема провалился в трясину и не может выбраться. Вопит, руки тянет… а я стою, не в силах пальцем пошевелить. Он утонул на моих глазах.

Ее лицо было покрыто слоем тонального крема, белого, как сметана. На этом фоне густо подмалеванные черные брови и алый рот выглядели кричаще.

Накануне своего визита в театр Лавров навел справки о бывшей жене художника. Ему сообщили, что Светлана невероятно самобытна и талантлива. Эпатажная внешность – часть ее имиджа, как и прочие странности, присущие творческой натуре. В «Потешном» ее ценят. Кроме того, она получает заказы со стороны и неплохо зарабатывает.

Роман прочистил горло, собираясь с духом. Он не имел понятия, как разговаривать с такими барышнями. Светлана сама пришла ему на помощь.

– Я знала, что Артынов добром не кончит, – заявила она. – Что с ним? Он жив?

– К счастью, да. Правда, приболел. Ангина.

– У него вечно болит горло! – взмахнула широкими рукавами Светлана. – Меня достали его постоянные полоскания, шарфы, компрессы!

Внутреннюю сторону ее предплечий покрывали замысловатые татуировки. Лавров мысленно ахнул, но сохранил благовоспитанную мину.

– Зачем вы пришли? – сверкнула она темными зрачками. – У меня мало времени. Работа не ждет.

– Мы могли бы поговорить об Артынове?

– О нем нынче только ленивый не говорит. Вы журналист? Я интервью не даю! – отрезала Светлана.

– Я сыщик, – напомнил Лавров.

– Вы прикидываетесь сыщиком, – усмехнулась она. – А сами охотитесь за дешевыми сенсациями и роетесь в чужом грязном белье. Мы с Семой расстались и ни о чем не жалеем. У него после развода начался творческий подъем, я тоже не жалуюсь.

– В самом деле?

– Я не собираюсь выворачивать перед вами душу! – вспыхнула Светлана.

Из-под тонального крема пробился румянец возмущения. Артынов все еще был не безразличен ей.

– Кстати, насчет души, – ввернул Роман. – Говорят, ваш бывший муж якшается с дьяволом. У этих слухов существует реальная подоплека?

Художница вздрогнула и отвела глаза. Вопрос заставил ее выйти из роли и прибегнуть к импровизации.

– Что вы несете? Какой дьявол? Ужастиков насмотрелись? Я вам больше ни слова не скажу. Убирайтесь!

– И не подумаю, – невозмутимо парировал он, мысленно перебирая способы задеть Светлану за живое. – Я не гордый, и вам не удастся меня оскорбить.

– Тогда уйду я.

Она выразила готовность покинуть холл, где они беседовали. Лавров воспользовался минутой промедления и брякнул:

– Натурщица, с которой Артынов писал Венеру, погибла. Выбросилась из окна своей квартиры. Кое-кто не верит в ее самоубийство. Вам не жаль несчастную девушку? Она только начинала жить, мечтала о любви, о славе…

– Ой, я сейчас заплачу! – скривилась декораторша.

– Вы жестоки.

– Меня бы кто пожалел, – рассердилась она.

– Ну вы-то пока живы…

– Что значит пока?

– Кое-кто подозревает вашего бывшего мужа в убийстве, – понизил голос Лавров.

– Сему? Абсурд! – воскликнула Светлана, и пластиковые кольца в ее ушах закачались. – Он и мухи не обидит. Сема лентяй, зазнайка и бездарь. Но он не злодей!

– Таким он был раньше. Теперь кое-что изменилось.

– Кое-что, кое-кто! – вспылила она. – Ненавижу намеки! Говорите прямо, что вам от меня нужно?

Лавров помолчал, глядя на ее неестественно белое лицо с ярко-красными губами. Ни дать ни взять – вампирша, восставшая из гроба. Ей можно прямо из театра смело отправляться на Хэллоуин.

– Вы ошибаетесь, называя Артынова бездарью, – вкрадчиво произнес он. – Я видел его Венеру. Она прекрасна. Более того, она божественна!

– Ха! – возмутилась художница. – Сема не брезгует плагиатом. Он копирует знаменитые полотна, вставляя в чужой сюжет своих любовниц. Это не живопись. Это – пошлость!

Светлана, похоже, до сих пор ревнует Артынова к его натурщицам. А может… она и есть – убийца?

– Уж не вы ли помогли Ольге Слободянской выпасть из окна?

– Вы в своем уме? – растерялась декораторша. – Явились обвинять меня?

– Подобная мысль может прийти не только в мою голову. У погибшей девушки был состоятельный возлюбленный, который жаждет мести.

– Мы с Артыновым разведены, и мне плевать, кого он пишет и с кем спит.

– Не верю, – усмехнулся Роман.

– Плевать!

– Меня-то вам нечего опасаться, – многозначительно обронил он.

Светлана, как она ни была возбуждена, насторожилась.

– Опасаться? – выдохнула она. – Вы мне угрожаете?

– Я предупреждаю. Кое-кто собирается отомстить за смерть молодой прелестной девушки.

– Ищет козла отпущения?

– Вот именно. Обидно, если этим козлом… окажетесь вы.

– Я?!! – взвилась художница. – Почему я?!

– У вас есть мотив.

– Кто вас прислал?

– Моя работа предполагает конфиденциальность, – заявил Лавров. – Я не имею права разглашать имя клиента. Но будьте уверены, он беспощаден и не стеснен в средствах. Человек потерял самое дорогое – любовь. Вы сильно рискуете, Светлана.

Его самого тошнило от слов, которые приходилось произносить. Художнице они тоже не понравились.

– Вы сначала докажите, что я приложила руку к смерти этой… девицы.

– Доказательства требуются в суде, – рассмеялся бывший опер. – А вас никто судить не собирается. Вы просто попадете под машину… или свалитесь с лестницы, например.

Ему было неприятно пугать женщину, но как иначе заставить ее отвечать на вопросы.

– Как вы смеете…

Светлана вдруг заплакала. Слезы потекли по ее щекам, размывая крем и проделывая темные дорожки.

– Когда же это кончится? – стенала она, всхлипывая. – Он мне жизнь сломал! Я даже ребенка не смогла родить… Сема был против. Дети, мол, помеха для творчества! Я вкалывала за двоих, а он искал себя… целыми днями валялся на диване, ждал вдохновения. А оно все не являлось и не являлось. Мы ругались, скандалили, и каждый раз я оказывалась виноватой в том, что он не состоялся как художник. Я не стала его Музой! Понимаете? Он на это рассчитывал. Я должна была спать с ним, заботиться о нем, зарабатывать на хлеб насущный, да еще и служить Музой!