Все предметы, что изучали гномы, находились или за деревенским забором, или прямо под ногами. Ни одного наглядного пособия в классе. Глупо ставить на шкаф чучело зайца, если зайцы прыгают за окном. Сельское хозяйство они проходили на огородах. Пололи грядки и проходили. Скорее, проползали на коленках. Отличать съедобные ягоды от несъедобных учились в лесу. Шли по лесу и ели ягоды. Отравился – садись, два. Под кустик садись. Или продолжай лежать и стонать. Гномы получали образование по простым правилам. Выучил на пятёрку – будешь живой и сытый. На тройку – голодный и поцарапанный. Двоечники не выживали в принципе. Тот же Толстый мог казаться разгильдяем, но медведя в себе, в виде котлет, он любил больше, чем себя в медведе, примерно в том же виде. На истории гномьего народа он, не в пример Малышу, зевал. Но то, что можно съесть, и тех, кто мог съесть его, знал на «отлично».

«Отлично» получила и Янка. После чего учительница распустила всех, не дожидаясь звонка. Что-то ей нездоровилось, как-то у неё в глазах мелькало.

Последним уроком шла физкультура, на ней они позабавились по полной программе. Янка поставила рекорд школы по прыжкам в длину. Толстый и Профессор, никем не замечаемые, пронесли её на руках над ямой с песком. Янка поставила рекорд школы по подтягиванию. Гномы подталкивали её снизу. Янка подняла гантели больше раз, чем любой мальчишка, даже из старших классов. Поднимали, пыхтя, те же Профессор с Толстым, а Янка за гантели держалась. Иногда они вместе с гантелями и её поднимали.

Учитель физкультуры записал Янку во все школьные команды, и сейчас ходил в одиночестве по спортзалу с затуманенным взором. Он представлял себя личным тренером олимпийской чемпионки примерно по шести видам спорта, и думал, куда денет такое количество машин и квартир, которые ему подарит лично Президент после побед его подопечной.

Домой они шли, хохоча. Гномы развлекались, прикасаясь к Янке. Коснутся – она исчезнет, прохожие столбенеют. Уберут руку – появится, прохожие столбенеют ещё больше.

Старушку, которая шла за ними, они не замечали.

* * *

Старушка в чёрном пальто обогнала гномов и Янку, пока они дурачились. Очень резво для старушки обогнала, кстати. И поджидала их за два перекрёстка от дома. Когда те подошли, старушка шагнула из-за дерева.

– Здравствуйте, деточки, – поздоровалась она скрипучим голосом.

– Здрасьте, – кивнули деточки.

– А не знаете, где тут неподалёку есть ателье? Швейное?

Ателье располагалось как раз в доме Янки, прямо в её подъезде, в полуподвале.

– Да, вон там, пойдёмте, я покажу.

Янка знала, что нельзя разговаривать с незнакомцами, и тем более куда-то с ними идти. Но на престарелых пенсионерок этот запрет, наверное, не распространялся. И шла она не куда-то, а домой, а бабушке с ней по пути.

– Вот спасибо, деточка, вот спасибо, а то я, старая, совсем заплутала.

Гномы расступились, пропуская её. Старушка пристроилась рядом с Янкой. Вроде и хромала, и на палку сучковатую опиралась, но Янке пришлось поднажать, чтобы держаться с нею вровень.

– А ты, наверное, в школе учишься? – завела разговор старушка, она совсем не запыхалась.

– Ну да.

Янка хмыкнула. Видно же, что она из школы идёт. Совсем, наверное, старая простых вещей не понимает.

– А зовут тебя как, деточка?

– Яна, – ответила Янка.

– Яночка! – обрадовалась старушка. – Ага, ага, вот и славно.

Сама старушка, однако, не представилась. Янка прибавила шаг, чтобы от неё не отстать. Получалось, она не дорогу ей показывает, а еле следом поспевает.

– А ты хорошо учишься, деточка? Отличница, наверно?

Янка закатила глаза. Что за дурацкий разговор, всегда одно и то же. Не о чем поговорить, лучше бы помолчала. Они свернули во двор.

– А друзья у тебя есть?

– Есть, – односложно ответила Янка.

Совершенно дурацкий разговор. У кого же нет друзей. Вот, гномы, например, идут следом. Молча, чтобы не пугать бабушку, она же их не видит.

– А ты, наверное, путешествовать любишь. В разных местах, наверное, побывала.

Старушка скорее утверждала, чем спрашивала.

– Угу, – кивнула Янка.

Побывала, да. В Турции и Египте.

– В странных местах ты, наверное, побывала, – старушка как-то особенно выделила слово «странных».

Янка глянула на старушку. Из-под платка торчал только кончик носа. Подумала, что для неё и Турция странное место, если она из Москвы никогда не выбиралась. Вот уже подъезд, наконец старушка от неё отстанет. Янка приложила электронный ключ к панели домофона.

– Заходите. Ателье внизу, в подвале. Налево.

– А проводи меня, девочка. А то старая я, плохо вижу.

Янка взяла старушку под руку и повела вниз по лестнице.

– Вот, хорошо, вот спасибо. Вот это, что ли? Вот здесь? Ну-ка, деточка, подойди к двери поближе. И друзья твои пускай подойдут.

Гномы, идущие за ними, приблизились. Старушка глянула на них, сверкнув глазом.

– Подождите, бабушка. – Янка начала пугаться. – Какие друзья? Нет у меня друзей. То есть, есть, но они это, они дома уже. У себя дома. Далеко. А здесь нет никого. Только я.

– Ну да, ну да, конечно. Ах вы, касатики!

Гномы смотрели на старушку. А старушка смотрела на них. Янка, наконец, заставила себя поверить: она их видела! Она и у школы с ними со всеми поздоровалась, только они не обратили внимания.

– Бежим! – быстро скомандовала Янка.

Гномы дёрнулись, но упёрлись в сучковатую палку, которую старушка держала поперёк живота. И не просто держала. Она двинулась вперёд, запихивая гномов и Янку в дверь ателье.

* * *

– А-а-а!

Они ухватились за палку руками, упёрлись в пол ногами, но старушка оказалась необычайно сильной для своего почтенного возраста. Хлоп! Они влетели в дверь, как пробка в бутылку. Пробка обычно вылетает из бутылки, но влетела бы она примерно также. Упали на пятые точки, не пытаясь встать, поползли, пятясь, подальше от двери, в которой чёрным силуэтом стояла старушка в чёрном пальто и чёрном платке. Палку, которую она держала в руках, сейчас хотелось назвать посохом.

«Ну, прямо в чёрном-чёрном лесу стоял чёрный-чёрный дом», – подумала Янка.

И ещё она подумала, что на швейное ателье это помещение мало похоже. Она никогда здесь не была, но в ателье должны стоять столы, швейные машинки и лежать рулоны ткани. Определённо. А тут нет ничего. Пустая комната, тёмная, освещённая светом, протискивавшимся с улицы через царапины на заляпанных чем-то подвальных окошках. Пол грязный, она это чувствовала ладонями. Не пыльный, а как земля на улице, с мелкими камнями и чем-то колючим. А ещё вчера, Янка помнила, окна были чистые, сквозь них с улицы виднелись цветы на подоконниках и тётеньки в фартуках.