— Зато лошадей у нас слишком много, — проворчал Рико, натягивая вожжи. — Тише, тише, куда разогнались? Сеньор Крис, вроде вон там, за большой юккой[1], видите?

Илья посмотрел вперед, увидел причудливо изогнутое дерево с мохнатыми толстыми ветками. И никаких апачей.

— Останови, — попросил Кирилл. — Ага, вижу. Вот наглец. Думает, мы примем его за камень.

— Если видишь, почему не стреляешь? — ревниво спросил Илья.

— Зачем? Я же говорю, они побоятся напасть.

Белая кобыла тоже остановилась, не дойдя до опасных зарослей полсотни метров. Кардосо выпрямился в седле, потянулся — и поехал обратно к фургону.

— Постоим здесь, — сказал он. — Если мы их интересуем, пусть вылезут из кустов.

— Не хотите занять позицию в нашей крепости? — спросил Илья.

— Там и без меня тесно. Кроме того, они могут подумать, что я испугался.

— Неужели вы их не боитесь? У меня просто желудок сводит от страха, — признался Илья, улыбаясь. — Это же апачи! Вы видели, что они делают с трупами?

Кардосо пожал плечами:

— Это привычка всех диких воинов. В ней есть рациональное зерно. Мертвецы довольно спокойно относятся к расчленению, чего не скажешь о тех, кто остался в живых и наблюдает за процессом со стороны. Убив одного, апачи выводят из строя сразу десяток, потому что напуганный солдат — уже не солдат. Изуродованный труп — это психологическое оружие.

— Да нет, — сказал Кирилл. — Никакой психологии. Им просто нравится мучить людей. И еще они боятся, что убитый враг воскреснет и отомстит. Вот они и стараются выиграть время — пока он соберет все свои кишки, да приставит руки-ноги, да соскребет мозги с камней…

— Сеньор Крис, хватит! — взмолился Мануэль.

Все рассмеялись.

— В общем, пока он восстановит боевую форму, они успеют смыться подальше, — закончил Кирилл и обратился к Кардосо: — Дэвид, могу я воспользоваться вашим «шарпсом»?

— Сделайте одолжение.

— И еще пару патронов к нему, пожалуйста. Хочу проучить этого наглеца. Пусть в следующий раз позаботится о маскировке. А вы пока, если вам не трудно, займитесь лошадьми.

— С удовольствием.

Кардосо спешился и накинул поводья своей кобылы на передок фургона. Затем расставил всех оседланных лошадей кольцом вокруг повозки. Кирилл за это время пробрался вперед и встал между передней парой в упряжке.

«Прикрывается лошадьми, — подумал Илья. — Неужели он думает, что за ними апачи его не заметят?»

Кирилл поднял «шарпс» и застыл, прицеливаясь. Выстрел заставил всех вздрогнуть. Лошади зафыркали и попятились, Рико принялся их успокаивать.

Глядя вперед из-под руки, Илья видел, что от юкки отвалилась толстая ветка, а следом за ней обрушился целый поток пыли и колючек. Кирилл выстрелил еще раз, и еще одна ветка, переломившись, полетела вниз.

— Какая выдержка! — восхитился Кардосо. — Он даже не шевельнулся. Попробуйте ударить в песок рядом с ним.

— Боюсь задеть парня рикошетом. — Кирилл загнал патрон и снова поднял карабин к плечу. — Лучше тряхну ствол.

— Они перебегают, — вдруг сказал Рико, привстав на козлах. — Видите птиц?

Над кустарником на краях оврага то и дело взлетали и снова падали вниз мелкие пташки, которых раньше не было видно.

— Вы там смотрите по сторонам, не зевайте, — проговорил Кирилл, тщательно прицеливаясь.

Он выстрелил и опустил карабин, вглядываясь вперед.

И тут же откуда-то сбоку хлопнула чужая винтовка, и с головы Кирилла слетела шляпа.

Илья развернулся на звук и вскинул оба револьвера.

— Не стрелять! — негромко приказал Кирилл.

Из-за гребня обрыва послышался гортанный крик:

— Эй ты, потерявший шляпу! Ты мог потерять голову! Знай это!

— Эй ты, невидимка! — крикнул в ответ Кирилл, бросив карабин Кардосо. — Чем дырявить чужие шляпы, лучше помоги своему брату вытащить колючки из задницы!

Кардосо подошел к фургону и тихо сказал Илье:

— Это главарь. Он обозначает себя голосом, чтобы его бойцы заняли позиции слева и справа от него. Сейчас они перегруппируются. Готовьте револьверы. Апачи не будут стрелять. Кинутся в рукопашную, чтобы не попортить лошадей.

— Не успеют добежать, — сказал Илья, вглядываясь в пески.

— А это уже зависит только от нас…

Кирилл поднял «ремингтон» и водил длинным стволом, ища цель.

— Эй, невидимка! Чего ты хочешь?

— Выпить твою кровь!

— Тебя мучает жажда? Я могу поделиться водой!

От напряжения у Ильи начали слезиться глаза. Он протер их кулаком и вдруг увидел, как песок зашевелился — и там, где только что ничего не было, появилась человеческая фигура.

Старый длинноволосый индеец в бурой рубахе стоял на склоне обрыва, и песок струился из-под его ног. Он держал на груди винтовку так, как женщина держит младенца.

— Не стрелять, — снова приказал Кирилл. — Илюха, забери пушку у Мануэля.

Он отстегнул от седла флягу с водой и вышел из-за лошади.

«Сумасшедший, — подумал Остерман. — Что он затеял?»

Кирилл пошел к индейцу, держа флягу обеими руками перед собой. Остановившись в десятке шагов от апача, он встряхнул ее, положил на песок и, отступив, сказал:

— Здесь вода.

Старый апач что-то произнес на своем языке, похожем на клекот птицы. Над обрывом показался второй индеец, низкорослый и тщедушный. Он кубарем скатился по песку, подхватил флягу и взлетел обратно.

— Я хотел забрать твоих лошадей, — сказал главарь. — Зачем тебе столько?

— Я не один, — ответил Кирилл. — Нас тут много. Если бы все мои друзья выстрелили залпом, от той юкки остались бы только щепки.

— Ты богатый. Ты потратил много денег на лошадей. А мы бедные. Мы забираем их бесплатно.

— На этих лошадей я потратил только четыре патрона, — сказал Кирилл. — Их бывшие хозяева сейчас лежат в кустах возле перевала. Пройди по нашим следам, и ты сам увидишь, что я не обманываю. Ровно четыре патрона.

— Патроны тоже стоят денег.

— Да. Поэтому я не хочу тратить их на тебя и твоих братьев.

Апач повесил винтовку за спину.

— Слушай мои слова, Дырявая Шляпа. Моя война — это война с теми, кто занял мою землю и убивает моих братьев. Если ты будешь тут жить, я выпью твою кровь. Но если ты пришел, чтобы убивать моих врагов, я не стану тебе мешать. Куда ты держишь путь?

— Тирби.