class="p1">Женщина улыбнулась неестественно широкой улыбкой — она рассекла её лицо надвое, будто трещина в маске.

Пока она говорила, я не шевелился. Нутро настойчиво твердило, что с ней лучше не связываться, что она невероятно опасна. Чувствовалось, что это тело хорошо выучило её повадки.

Но бездействовал я не из-за страха перед незнакомкой.

Колдовское пламя, объявшее дьявольскую птицу, потухло. Выглядела она паршиво: больше половины перьев сгорело, на розовой коже чернели опалины, один из отростков спёкся и бессильно обвис. Но леска второго устремилась к незнакомке — и начисто срезала ей половину черепа, оборвав на полуслове.

Брызнули мозги вперемешку с кровью. Колдунья завалилась набок.

Отличный финал для той, кто покусился на мою свободу.

Но магические путы не развеялись.

Волшебница, которой по всем законам логики полагалось валяться мёртвой, зашевелилась. Пошатываясь, она медленно встала. О страшной ране напоминала лишь узкая полоска крови, рассекавшая лоб. Но куда хуже была гримаса безумной ярости, исказившая её лицо.

— Тупая дрянь! Да как ты посмела⁈

Она вскинула руку с жезлом над головой, и поляну залил ослепительный малахитовый свет. Из обезьяньего черепа во все стороны полетели зелёные молнии, лишь чудом не задев меня.

Птице повезло меньше: в грудь ей вонзились сразу несколько снарядов. Гигантскую тварь подкинуло вверх, словно игрушку.

На моих глазах её начало разъедать; плоть слезала с неё, обнажая переплетения сосудов, розоватые мышцы, тёмные комки внутренностей. Наконец, на траву осыпалась желтоватая пыль — всё, что осталось от скелета.

Лишь тогда я заметил, что смертоносный изумрудный дождь накрыл и несчастных искателей. Он буквально испепелил их вместе с рюкзаками. От трёх догорающих пятен на каменистой земле дохнуло жаром.

Колдунья недовольно поморщилась:

— Так-то лучше… Подумать только, великолепная заготовка ушла на мертвоплута. Я слишком расслабилась, когда нашла тебя. Ещё и новых рабов зацепило! Жаль, я нашла бы им применение. Это ты виноват, малыш! За это ты заслуживаешь… А впрочем, займусь твоим воспитанием на аванпосте.

Волшебница в предвкушении облизала губы. Её жезл нацелился на меня.

Мир исчез в зелёной вспышке.

Глава 5

Очнулся я на полу тесной каменной комнаты без окон и дверей. На стенах рыжели пятна лишайника. С потолка изредка капало.

Неподалёку лежала кучка прелого сена, от которой дурно пахло, — до неё меня не дотащили. Я бросил взгляд на руки; на их месте были щупальца. Вновь форма безликого… Я не помнил, когда успел превратиться.

На одной из стен висела бронзовая пластина со множеством вмятин, словно кто-то долго и упорно колотил по ней. По краям бежали символы, излучавшие тусклый голубоватый свет. Я мельком поглядел в неё — отражение было чётким, почти как в обычном зеркале.

Так глупо попасться!

Чёртова колдунья.

Не то чтобы я успел сильно привязаться к троице случайных попутчиков, но всё-таки они были первыми разумными существами, которых я встретил в этом враждебном мире. Эта дрянь поплатится за их смерти и за то, что спутала мои планы. Я ведь уже решил помочь им, — хотя бы для того, чтобы выжать из них информацию.

Встреча с волшебницей показала, что мне нужно становиться сильнее. Вряд ли её будет легко прикончить.

Хватит самобичевания.

Я прошёлся вдоль комнатушки в поисках выхода. Всюду виднелась каменная кладка, основательная, хоть и старая, без малейшего намёка на тайный проход.

Я ощупал пластину, но не нашёл спрятанных рычагов. Разочарованный, я дотронулся до одного из горящих символов.

И тут же пожалел об этом.

На коже заплясало призрачное пламя.

С безмолвным воплем я отдёрнул щупальце. Огонь моментально погас, однако ожоги никуда не пропали. Хуже всего досталось условному пальцу; он покрылся густой копотью.

Тупая ноющая боль вскоре сошла на нет, однако я больше не подступался к странным рунам.

Дальнейший обыск плодов не принёс. Я не обнаружил даже отверстий, по которым сюда должен поступать воздух.

Хотя безликому он вроде бы и не требовался.

Я даже превратился в тушканчика: кто знает, вдруг в его форме замечу что-то, что упускал до этого? Но перемен было не так уж много, и все они относились к зеркалу.

Отражение в нём исчезло, и гладкая поверхность заиграла радужными переливами. Между рунами возникли молочно-белые волокна, которые пульсировали, как живые, а вокруг них роились яркие искорки.

Я предположил, что волокна — это потоки маны. Попробовал порвать один — без толку. Из тушканчиков были никудышные маги. Они могли видеть ману, но не работать с ней. Разочарованный, я вернул себе облик безликого.

Закончив изучение темницы, я поплотнее сгрёб кучу соломы, чтобы не плюхнуться в совсем уж влажную грязь, и устроился поудобнее.

Мысли вернулись к тому, что произошло на поляне. Скорее всего, здесь меня заперла волшебница. Она же хвалилась магическими опытами и вообще вела себя так, словно владела мной. А этого нельзя спускать никому.

Но что я могу противопоставить колдунье, которая как ни в чём не бывало поднялась после того, как ей раскроили череп? По коже пробегали фантомные мурашки каждый раз, когда я вспоминал эту сцену.

С другой стороны, волшебница упоминала, что потратила некую заготовку на то, чтобы покончить с мертвоплутом. Не исключено, что и из мёртвых она не может восставать постоянно. Если подгадать момент и ударить, когда она беззащитна…

Мой взгляд уткнулся в зеркало.

Быть может, за ним и скрывается тайный проход?

Чтобы проверить это, я сперва осторожно прощупал поверхность пластины. Постучал по ней, прислушиваясь к отзвукам.

По идее, если за зеркалом пустота, то она должна отозваться гулким звуком.

Но нет, ничего.

Меня охватила злость.

Какого чёрта я заперт здесь, точно зверушка в зоопарке? Да ещё и никто не спешит явиться объяснить, что вообще происходит.

Что, если я сорву пластину? Или хотя бы погну её? Это не какая-то безделица, раз покрыта волшебными рунами. Наверняка ведьма прибежит, чтобы защитить её.

Я исступлённо замолотил по поверхности пластины. На удары бронза отзывалась глухим гулом, однако не проминалась. Несколько раз я задевал загадочные иероглифы, но боль лишь добавляла решимости. И вдобавок к решимости, росла ненависть.

Я черпал из неё силы. Ненавидел сестру и всех, кто стоял за моим похищением. Ненавидел отца, который воспользовался моментом, чтобы отнять у меня всё. Но больше всего ненавидел холёную шлюху, которая походя расправилась с искателями и заперла меня в тесной камере.

Внезапно позади раздался тихий шорох. Я резко повернулся и на миг оторопел.

Часть стены исчезла. В проёме был виден коридор, освещённый стеклянным шаром, в центре которого плясало пламя. Стены коридора были покрыты изысканными гобеленами, вышитыми золотом. На полу лежал роскошный багровый ковёр.

Это убранство разительно отличалось от убогой обстановки моей крошечной темницы.

В проходе стояла колдунья из джунглей, помахивая знакомым жезлом. Другая рука скрывалась в складках балахона.

Отлично. Я добился чего хотел. Но что теперь? Как её убить? Она пережила удар, который снёс ей половину головы. И она снова свяжет меня магическими путами, если я кинусь на неё.

Надо усыпить её бдительность.

— Не испытывай моё терпение, малыш. Ты больше не безмозглый зверь. Перестань вести себя, как животное. Если понял меня, кивни.

Я не пошевелился. Убивать меня она не будет, я для неё важен. Но нужно выяснить, каковы пределы её сил — и на что она готова пойти, чтобы я начал её слушаться.

Идеальное лицо женщины исказилось от гнева. Но она быстро справилась с собой и наставила на меня жезл. Инстинкты взвыли, предупреждая об опасности.

Спрятаться, убить, съесть.

— Не играй со мной, — предупредила она, показав острые жемчужные зубы. — Я видела, как ты общаешься с искателями. Ты понимаешь меня, я знаю. Будь иначе, ты бы уже принялся крушить всё вокруг, мы же на первом слое… Если будешь упрямиться, я расстроюсь. А ничто так не поднимает мне настроение, как мучения других.

Она повелительно взмахнула жезлом и что-то неразборчиво прошипела. Из глазницы во лбу обезьяньего черепа вылетел ядовито-зелёный луч энергии. Меня словно пнул гигант; я врезался в стену и распластался на ней.

Я полагал, что ничто не может быть хуже многодневных пыток у земных палачей.

Я ошибался.

Свет, выпущенный незнакомкой, проник под кожу. Меня будто