Дверь в покои матери. Дэвин толкнул ее и вошел.

Тесс сидела на полу возле распахнутого балкона, привалившись к стене и беспомощно запрокинув голову. Старших принцев не было — должно быть, уехали куда-то с отцом. Анхель и крошка Вера прижались к матери, и Дэвин опустошенно подумал, что все трое мертвы. Но, подойдя ближе, он увидел, что королева еще дышит, — и тогда его повлекла вперед та сила, что, должно быть, и звалась любовью. Он не знал точно.

Дэвин упал на колени рядом с матерью и энергично растер ладони. Надо было собраться с силами, которых почти не осталось. По капельке собирая ту магию, которая могла бы вернуть их, Дэвин механически отмечал, что здесь произошло. Когда все загорелось и пламя отсекло им выход на лестницу, Тесс и дети бросились к балкону, но надышались гарью и обмякли на полу без сил.

Над руками поплыли струйки серебристого пара.

— Я знаю, почему так дрожало, — сказал Дэвин и накрыл ладонью посеревшие губы матери, которые никогда не целовали его. — Это дракон упал. Я убил его.

Какое-то время ничего не происходило, но потом Тесс вздрогнула всем телом и выпрямилась. Дэвин отвел руку — последние нити пара скользнули по лицу королевы, и туман в ее глазах начал таять. Анхель и Вера зашевелились, и девочка тотчас же захныкала.

— Я убил дракона, — повторил Дэвин, глядя на мать. — Все хорошо.

Несколько долгих секунд Тесс всматривалась в его лицо, а потом поймала руку Дэвина, прижала к губам и разрыдалась.

За Джеммой приехали вечером. Стоя в гостиной, она смотрела, как испуганный дворецкий впускает в дом офицеров охранного отряда в черных мундирах, и в голове было пусто и звонко.

Потом сквозь этот звон пробилась тоскливая мысль: «Дракон убил Дэвина. И меня возвращают к работорговцам».

— Вы Джемма Эвилет? — уточнил один из офицеров, огненно-рыжий, с осунувшимся лицом, похожим на скорбную маску. Джемма кивнула, и он добавил: — Проследуйте с нами.

Джемма набралась сил, чтобы спросить:

— Что случилось?

«В чем я еще виновата?» — вдруг почти сорвалось с языка, но она больше ничего не сказала.

— Его высочество Дэвин при смерти. — Офицер старался говорить сухо и официально, но в его голосе звенела отдаленная дрожь искреннего горя. — Он хочет проститься с вами.

«При смерти, — повторила Джемма. — Хочет проститься».

Ее вывели из дома, усадили в экипаж, и тогда Джемма словно стряхнула с себя оцепенение. Ей сделалось так страшно, будто эти люди везли ее не к Дэвину, а в тюрьму.

Возможно, так и будет. Вряд ли кто-то пожалеет дурочку, которая собственноручно освободила дракона. Стоя на балконе особняка Дэвина, Джемма видела, как пылает центр столицы. Ветер был тугим и горячим, он нес запах крови, пепла и сгоревшей человеческой плоти — такой жуткий, что волосы на руках поднимались дыбом.

А потом дракон поперхнулся пламенем и рухнул на город — Джемма почувствовала, как дрогнула земля.

— Его высочество убил дракона, да? — осторожно спросила она у рыжего офицера, который сидел напротив.

Он снял фуражку, провел ладонью по лбу и ответил:

— Да. Убил.

— Ранен? — Джемма сама удивилась тому, как вдруг задрожал ее голос.

Офицер кивнул.

— Медикус говорит, отдача магических полей. И он сильно обгорел, когда спасал королеву с детьми.

«Спасал королеву», — повторила Джемма.

Дэвин бросился в огонь к матери, которая отвергла его, ни разу не взяв на руки, — а его при этом называют самым страшным и темным, его именем и делами пугают… Офицер словно прочитал ее мысли, потому что негромко добавил:

— Он герой. Если бы не он, то…

Джемма понимала. Если бы не Дэвин, который встал против дракона, то на месте страны была бы выжженная пустыня. И дракон пировал бы на развалинах, пожирая человечину.

— Патриарх велел служить по его высочеству, как по святому мученику. Спасителю людей, — сказал офицер, и Джемма ахнула:

— Он же еще жив!

Офицер горько усмехнулся.

— Медикус сказал, что он не доживет до утра.

Только теперь Джемма подумала о том, что же будет с ней, когда Дэвин умрет. Куда ей идти? Что делать?

«Я освободила дракона, — с болью и стыдом подумала Джемма. — Это я во всем виновата. Только я одна».

Она опомнилась только тогда, когда экипаж въехал в распахнувшиеся ворота Летнего дома — второй резиденции его величества. Вечерело; вдоль подъездной дороги выстроились слуги, облаченные в траур. От факелов, которые они держали в руках, тянулись растрепанные черные ленты дыма.

«Это все, — подумала Джемма. — Это все».

Ее быстро, почти бегом провели на второй этаж. Мелькнули статуи, колонны, мраморная лестница, устланная пушистым алым ковром, похожим на высунутый язык, — и вот слуга открывает двери покоев. Джемма вошла — медленно, словно ее тянули на ниточке.

Вот белая кровать. Человек, который на ней лежал, казался сломанной куклой — перебинтованные руки поверх одеяла, растрепанные темные волосы, лицо в ссадинах. Возле правого виска танцевал золотой кузнечик-артефакт: то запускал лапки в волосы, то начинал поглаживать лоб. Он лечил, вот только толку от его лечения не было.

Джемма сделала еще шаг, чувствуя, как горло сдавливает спазм.

— Джемма, — услышала она и, почти упав на край кровати, взяла Дэвина за руку.

— Это я, — прошептала Джемма.

Лицо вдруг сделалось мокрым, и она подумала: «Господи, как странно. Вчера я не могла смотреть на него без ужаса, а теперь он умирает и я плачу…»

— Хорошо… — Глаза Дэвина были закрыты, едва слышный шепот летел из потрескавшихся губ, и Джемме казалось, что она говорит с мертвецом. — Сейчас придет… священник.

— Дэвин, — прошептала Джемма и вдруг уткнулась лбом в его руку. — Дэвин, не умирай, пожалуйста…

Она не знала, что еще сказать. Мысли путались. Единственный человек, который был к ней добр после гибели отца, сейчас уходил от нее — Джемма почти видела темную фигуру Принца-вороны, которая неторопливо брела по радужному мосту, что ведет от жизни к смерти и суду божьему.

Не удержать. Не поймать. Еще немного — и она останется совсем одна.

— Мы… поженимся. — Сиплый шепот стал громче. — Он обвенчает нас.

— Дэвин… — только и смогла выдохнуть Джемма.

О чем он говорит? Какое венчание? Как вообще можно венчаться в эту минуту? Это казалось неправильным и диким.

— Не спорь со мной. — Пальцы Дэвина сжались на ее руке, и голос немного окреп. — Ты унаследуешь состояние и имя. И будешь жить дальше…

«Я стану какой-нибудь герцогиней. — Джемма чуть не рассмеялась: настолько нелепой была эта мысль. — Прелестная вдова с состоянием и титулом. Алекс немедленно прибежит свататься».