из-под носа,

Как лошадь из стойла, увёл:

«Товарищи, я буду точен,

Три слова нетрудно связать:

Везучие мы, даже очень,

Я это могу доказать!

Толян, ты ликёр-то не шибко

Лакай! Ты ж наркоз перенёс!

Беспечность — большая ошибка,

Зевнул — и уже под откос,

Как будто грохочущий камень,

В кромешную катишься тьму,

Где кости одни с черепами

В тяжёлом и чёрном дыму.

Всерьёз, чёрт возьми, не по-детски

Ты рвался на велике в бой!

Водила, циничный и дерзкий,

Ещё хохотал над тобой!

Итак, друг любезный, не ты ли

Почти их разбил в пух и прах?

Они от тебя уходили

С трудом на своих «Жигулях!»

И этот водила незрячий

Там сбился с прямого пути,

В тупик зарубился. Удача!

Ну, дальше ты помнишь. Прости.

Ты всё-таки был к ним всех ближе.

Почти получилось. Гордись!

А кости твои? Ведь срослись же!

Притом, что могли не срастись.

Ещё одна важная веха:

Дурищу ту разве не ты

Технично и ловко объехал?

А мог бы и просто снести!

Она, как на крыльях, летает,

Душевные песни поёт!

Жива, мать её! процветает!

Ещё к тебе в гости придёт!

Удав, и с тобой всё нормально,

Всё правильно: сам посуди,

С подругой твоею скандальной

Чего тебе ждать впереди?

Такая вся в кольцах красотка,

Ей лишь бы порхать да кружить,

Уж если так здраво и чётко

По полочкам всё разложить!

С такими, увы, нету сладу,

Мне это известно давно.

Ментам вертихвосток не надо!

От них лишь расстройство одно!»

Старлей наш поддакнул, Сергуня:

«Да всем бы махнуть нам рукой

На этих стрекоз-попрыгуний,

Основы там нет никакой!»

«Во-во, — согласился Витюха, –

Системно и срочно, учти,

Вот эту вот всю заваруху

Удаву пора разгрести!

Уж если ты видишь, что весь ты

Невестою прибран к ногтю́,

Заранее этой невесте

Скажи: «Будь здорова, тю-тю!

Туши свой пожар!» А иначе

Душа превратится в угли.

Ну, в общем, большая удача,

Что в ЗАГС вы ещё не пошли!

Короче, нам грех обижаться,

Что путь наш излишне тернист,

Но самое главное, братцы,

Что я всё равно пессимист!

Чего там у нас по работе? –

Он полным стаканом потряс

И выпил, — мы в полном пролёте

При том, что Фортуна за нас!

Была бы она виновата,

От сердца б уже отлегло.

Гораздо всё хуже, ребята,

Чем если бы нам не везло!»

…Я следователь, Витька тоже,

Толян и Удав — опера́.

Мы в главном воистину схожи:

Проиграна наша игра!

На данном этапе, конечно,

А что впереди — не понять.

Безрадостно всё, безутешно,

И миру на нас наплевать.

Одно лишь слегка утешает,

И то как бы так не всерьёз:

У зебры — и той не бывает

Одних только чёрных полос.

И снова Витюха включился,

Познавший глубокую грусть,

Он песней моей впечатлился

Той самой, про древнюю Русь.

Он вник, уяснил понемногу:

Когда-нибудь будем и мы

Всех древних древнее, ей-Богу,

Состаримся, чёрт нас возьми!

И будет такая сплошная

Кромешная муть, лабуда,

И люди про нас не узнают

Никто, ничего, никогда…

И мы засиделись до ночи,

Дискуссию долго вели –

О смутных делах, между прочим,

Что всех ожидают вдали.

Да-да, ту, с косой, поминали.

Толян, как ощипанный гусь,

Худющий, сто грамм себе налил

Махнул и сказал: «Не боюсь!»

«Моё изначальное кредо, –

Он воздух разрезал рукой, –

Что наши земные победы

Дадут нам на небе покой!

Но в том-то пока всё и дело,

Что счёт им ещё не открыт.

Их нет. Есть ликёр «лимончелло»,

И тот, вон, почти что допит!»

…И ухает ветер упрямо,

И, словно под крики совы,

Тоска, словно чёрная яма,

Разверзла объятья свои,

Уже туда грохнуться впору

И там, как в болоте, пропасть,

Как в том котловане, который

На свалке раскрыл свою пасть.

Ну, там, где Удав, наш товарищ,

Из вида врага потерял

И малость рехнулся, едва лишь

В тот мир параллельный попал.

Прямой, скрупулёзный и строгий,

Витюха застыл над столом:

«Давайте, ребята, итоги

Уже, наконец, подведём!

Живём всем стихиям назло мы,

Нам смерть не страшна — это раз!

А два — что нельзя, по-любому,

Назвать невезучими нас!

Вдали трясогузка запела,

И горло дерут снегири,

Мы выпили всю лимончеллу

До самого дна — это три!

Четыре — ремарка, всего лишь:

Ты с бабой консенсус блюди!

Уж если имён их не помнишь,

То лучше по ним не ходи!

А пять — тут и спорить едва ли

Уместно, что жизнь — это бред, –

Пока мы врага не поймали,

В ней смысла-то, в общем, и нет.

Шестое: собравшись с мозгами,

Мы можем сказать наперёд:

Сергуня останется с нами,

Сергуня в запас не пойдёт!»

Ну, что ж, хорошо посидели!

Пора бы и честь уже знать,

И так, вон, башка на пределе,

Чтоб дальше её напрягать.

Володька тихонечко режет

Последнюю закусь. Смелей!

Он шепчет: «А всё же забрезжит

Нам отблеск далёких огней.

В тоннеле, в траншее ли, в штреке,

И сотни, и тысячи лет

Пусть вера живёт в человеке,

Что есть он вдали, этот свет!»

Ну, а пока у нас облом по всем фронтам,

И так же хаты, вон, трещат и тут и там,

Я даже Вовку под…л: «Мели, Емеля!

Ворьё на воле — вот такой он, наш улов,

Удав невесту потерял, а с ней любовь,

Ну, и какой там яркий свет в конце тоннеля?»

Что так нельзя уже — таков он, мой расчёт,

И что депрессия к деменции ведёт,

И дальше — холод, пустота, ей-Богу, братцы!

Мы всё забудем, значит, жизнь сойдёт на нет.

Как быть, что делать? Боже правый, дай ответ,

Чтоб нам из ямы этой как-то выбираться!

Восьмая глава

Нам Клещ позвал психолога: «Ребята,

Наука что-то хочет нам сказать –

Не в смысле как-то там замысловато

Коленки молоточком проверять,

Мол, где у вас рефлексы, отвечайте,

А, может их у вас и вовсе нет!?

Напротив, даже если невзначай ты

Вообще утратил свой менталитет

И ни черта уже не понимаешь,

И еле от усталости стоишь,

И, словно конь измученный, хромаешь,

И сам уже не знаешь, что творишь,

И, строго говоря, дошёл