Вооружение ограничили шестью 47-мм, четырьмя 37-мм пушками. Из пяти минных аппаратов, два бортовых. оказались очень неудобны для заряжания и их к 1900 г. пришлось снять. Поворотные аппараты ставить не решились при обнаружившейся большой перегрузке. В итоге достроечных работ, продолжавшихся весь 1888 г. и захвативших (из-за запоздания материалов и изделий по механизмам) еще 1889 г., водоизмещение корабля в полном грузу дошло до 742 т. На неоднократно возобновлявшихся испытаниях в море мощность механизмов при 223 об/мип. не превышала 2341 л.с. Вместо ожидавшейся 21-уз скорости пришлось довольствоваться только 18,3 уз. Эти результаты можно объяснять какими-то существенными просчетами Балтийского завода при проектировании и изготовлении машин и котлов, а также и произошедшей перегрузкой, против проектного водоизмещения 525–600 т.

По-видимому повторялась ошибка, уже допущенная при изготовлении котлов для “Лейтенанта Ильина”. А потому не принесло результатов и удлинение дымовых труб. Полному выяснению истины может помочь только специальное историко-техническое исследование, но трудно представить, чтобы сейчас кто-нибудь мог взять на себя этот труд. Пока же приходится лишь гадать, какие из встречающихся в литературе сведений можно признать соответствующими действительности. Выбор на сегодня остается обширным.

В издании "Военные флоты и морская справочная книжка на 1892 г.” (ВКАМ, СПб, 1892). За “Капитаном Сакеном” значилась мощность механизмов 3400 л.с. и скорость 17 уз. Но в изданиях “Судового списка” за 1898 и 1904 г. вернулись к первоначальным цифрам: 2341 л.с. и 18,3 уз. В секретном приложении к "Списку” 1901 г., они не присутствовали, но зато скорость “в последнем плавании” в 1901 г. указывалась лишь 14,3 уз. Полный запас угля составлял 143 т, дальность плавания 10-уз скоростью 1580 миль. Приведенные скоростные характеристики и их явный разнобой — еще одна загадка “Капитана Сакена’". Естественно желание сопоставить качество машин корабля с оказавшимися не вполне безукоризненными, но все же подтвердившими свои контрактные мощности английскими машинами, одновременно с “Сакеном” строившихся канонерских лодок.

Но задаваться подобными вопросами в то время принято не было. Дипломатично обошли его и авторы "Отчета по морскому ведомству 1884–1890 гг.’’ (С-Пб, 1891), которое для минных крейсеров "Лейтенанта Ильина” и “Капитана Сакена" привело скорость 18,29 уз, а для построенного позднее в Германии “Казарского” — 21,05 уз. Показательны и стоимости постройки этих кораблей (с вооружением): первого 1 079 793 руб., второго 1 045 720 руб. и третьего всего 488 230 руб. Ответа на эти аномалии нет ни в “Сборнике кратких сведений по морскому ведомству” (1908 г.), ни в современной истории Балтийского завода. Весьма сдержанно о минных крейсерах говорилось и в специальной работе лейтенанта М.А. Беклемишева (1858-?) “Специальные минные суда” (СПб, 1898), не упоминалось и о каких-либо их достоинствах.

Не нашлось места и в замечательной по полноте сведений, приведенной в книге таблиц "Типы миноносцев”. Дополнить ее такими же сведениями о минных крейсерах еще предстоит в результате архивных "раскопок”. Но итог, увы, можно подвести и сегодня. Автор книги, окончивший в 1886 г. минный класс и в 1890 г. Морскую академию, при всем своем бесспорном минном энтузиазме, очевидно не мог признать эти корабли флагманами отечественного минного флота. Приговором творческой деятельности адмирала И.А. Шестакова, сумевшего, в числе других своих деяний дискредитировать идею отечественного минного крейсера, остается в истории признание лейтенанта о том, что оба корабля “сходны по размерам, только крейсер "Капитан Сакен" вышел тяжел, перегружен больше, чем “Лейтенант Ильин” и имеет ход 17 уз, тогда как “Лейтенант Ильин” ходит до 19”.

Но флот в Черном море, до конца XIX в. не получавший ни одного крейсера, нашел в "Капитане Сакене” вполне подходящее назначение — исполнять при эскадре роль посыльного и разведочного корабля.

Кончина в Севастополе 21 ноября 1888 г. И.А. Шестакова положение флота и судостроения не улучшила. Запятнанный подозрениями в либерализме адмирал И.Ф. Лихачев не был возвращен на флот. С кривой усмешкой от его инициативы об учреждении морского Генерального штаб. а отвернулся и в очередной секс-тур в Париж отбыл великий князь Алексей Александрович. Лишь изредка возвращаясь в “свое” синекурное для него ведомство, генерал-адмирал на правах того же, что и прежде, почти бесконтрольного произвола, вверил управление Морским ведомством прежнему начальнику ГМШ (в 1884–1888 гг.) вице-адмиралу Н.М. Чихачеву (1830–1917).

Все это время флот продолжало разлагать Положение о морском цензе, по-прежнему униженными — без военных чинов и сабли, оставались низведенные на роль подручных, корабельные инженеры. Ни в чем Н.М. Чихачев не нашел нужным скорректировать сделанный еще И.А. Шестаковым по-барски широкий, но вряд ли глубоко продуманный заказ сразу трех "заграничных вещиц” — без меры облегченного, но с уменьшенной скоростью дивизионера, скоростного, но слишком дорого, 26,5-уз “стотонника” и слишком рядового 21-уз малого миноносца. Разумнее и экономнее было бы остановиться на более скоростном и сильнее вооруженном минном крейсере и усредненном типе миноносца, годного для воспроизведения в России в качестве стандартного. Все эти решения вполне было возможно выработать силами знающих офицеров и корабельных инженеров, но свободное обсуждение проблем, которое в начале своей министерской карьеры практиковал И.А. Шестаков, становилось теперь все большей редкостью.

Но еще бесконечно велик был творческий потенциал нации, сильна государственная идея, развивались наука и промышленность, не всю еще свободную прессу удалось удушить царскому наперстнику К.П. Победоносцеву.

Незыблемо оставалось и уважение к подлинно героическим именам отечественной истории. И естественно было очередной русский минный крейсер назвать именем командира брига “Меркурий”. Подвиг его командира А.Н. Казарского (1797–1833) в бою 14 мая 1829 г. с настигшими его бриг двумя турецкими линейными кораблями еще в 1834 г. по инициативе адмирала М.П. Лазарева (1788–1851) был увековечен памятником в Севастополе на Мичманском бульваре.

“Казарский” в списки флота был зачислен 19 августа 1889 г. Отчаявшись добиться успехов в собственном миноносном судостроении, не доверяя своим инженерам, власть снова обратила свои взоры и устремления на заграницу. Так было бюрократии выгоднее. О том же, что таким путем невозможно вырваться вперед, думать было некому. Похвально было уже то, что в Морском министерстве осознали, наконец, необходимость действительно скоростных истребителей миноносцев.

По мысли управляющего Морским министерством вице-адмирала Н.М. Чихачева таких кораблей требовалось иметь в эскадре из расчета по два на каждый броненосец.

Головной в серии “Казарский” был заказан заводу Шихау в Эльбинге с целью использовать новейший опыт германского судостроения, настойчиво разрабатывавшего и совершенствовавшего в то время тип так называемых дивизионных миноносцев — 220-350- тонных лидеров при отряде из тогдашних 85-140-тонных миноносцев. Тем самым рассчитывали при меньших размерах обеспечить те же характеристики, что и у отечественных, более крупных минных крейсеров первой серии типа "Лейтенант Ильин".