красотой, которую Себастьян видел в девушках, тщательно собирающихся на свидания, а какой-то воздушной, естественно-нежной. 

Себастьян подумывал развернуться и поискать другое место для ныряния, но вот незадача — бета-колебания незнакомки коснулись резонаторов, и разум поплыл. Эмоции незнакомки звучали в его голове томной тихой музыкой, бесконечно печальной и мелодичной, но такой завораживающей, что дух захватывало, а по запаху напоминали ароматные цветы сирени.

— Красивая пара, — пробормотал Касс, зависнув и откровенно смакуя эти невероятные бета-волны. Он общался со многими женщинами, но ни одна из них не пахла так вкусно, что голова начинала кружиться.

— Что?

Красавица обернулась. Карие глаза посмотрели на него… ну, в общем-то, как на идиота.

— Эти лебеди — красивая пара, — повторил Себастьян, вспомнив, в каком он виде: потный после пробежки, в спортивных штанах, волосы собраны в низкий хвост… Швархова праматерь! В таком ужасном виде он не представал ещё ни перед одной цваргиней. Надо было извиниться, взять номер коммуникатора и договориться о встрече, но язык нёс совсем не то, о чём думал мозг:

— Говорят, они однажды выбирают супруга или супругу и живут вместе всю жизнь.

— Вы орнитолог?

— Нет, астробиолог.

— А-а-а, понятно.

Девушка отвернулась, отщипнула очередной кусочек круассана и задумчиво бросила птицам. Себастьян прислушался к ментальному фону. Эмоции незнакомки, несмотря на их потрясающий аромат, отдавали заметной горечью. Касс вздохнул. Правила вежливости диктовали развернуться и незаметно исчезнуть, но… Пускай он покажется самым невоспитанным цваргом на планете, но он просто не может взять и уйти!

— Простите, но мне кажется, вы чем-то расстроены.

Он подошёл ближе и тоже сел на край настила.

— Что? — Она вновь оторвала взгляд от лебедей и, кажется, удивилась тому, что он рядом.

«Наверное, слишком близко сел», — с досадой подумал Себастьян, так и не вспомнив, на каком расстоянии прилично находиться от женщины, если не знаешь её имени. Пятьдесят сантиметров? Семьдесят? Сто? Шварх, дед говорил, но он совершенно забыл эти нюансы. Ну, в конце концов, не с сантиметровой рулеткой же ходить повсюду, чтобы проверять, правильное ли соблюдаешь расстояние!

— Я глубоко погрузилась в размышления… Прошу прощения, повторите, пожалуйста, вопрос, — тем временем отозвалось видение.

Лёгкий ветерок колыхал короткие волосы, она смотрела на него беззащитно-трогательным карим взглядом. Интересно, сколько ей лет?

— Вам не за что извиняться, — ободряюще улыбнулся Себастьян. — Это же я вторгся в ваше пространство… кажется, здесь это так называется. Мне показалось, что вы расстроены.

— О-о-о…

***

Орианн Мэрриш

Несмотря на то что мне впервые за долгое время выдалась возможность провести полчаса в тишине и спокойствии, неожиданный гость раздражения не вызывал. Он сел рядом на почтительном расстоянии и слегка нахмурился, бросив взгляд на доски между нами. Вид при этом у него был такой, словно он мучительно воображал сантиметровую ленту. Это выражение озадаченности соблюдения норм этикета вкупе с совершенно неофициальным нарядом незнакомца изрядно повеселили. Я почувствовала, что против обыкновения улыбаюсь. Неместный, что ли?

— Меня зовут Себастьян, — опомнился спортсмен, переведя на меня необычный для цварга глубокий кобальтово-синий взгляд в обрамлении пушистых длинных ресниц — такой синий, словно смотришь в глубину бездонного океана. Затягивает не на шутку.

— Господин Себастьян... — начала я, на секунду позабыв, что хотела сказать.

— Никаких «господинов». Не люблю эти формальные уточнения.

«Точно неместный…»

— Вам не за что извиняться, Себастьян. Я кормила лебедей и думала о жизни и символичности определённых моментов, ничего особенного. А вы сказали «здесь это так называется». Вы разве не с Цварга? Полукровка?

Последний вопрос вырвался раньше, чем я успела прикусить язык. Мужчина выглядел как чистокровный представитель планеты — мощный хвост с шипом, витые чёрные рога, правильный оттенок кожи — всё как у аристократа в десятом поколении, но на этот фантастический насыщенно-синий оттенок радужек невозможно не обратить внимания! На Цварге считается, что коренные представители расы имеют глаза тёмных оттенков.

— Ох! — Я тут же спохватилась, что ляпнула. Из-за жары и выволочек Мориса окончательно спеклись мозги. И добавила: — Я не хотела вас оскорбить.

— Вы меня ничуть и не оскорбили. — Мужчина внезапно тепло улыбнулся. — Мой отец — цварг, а вот мама… точнее всего будет сказать, что она человек с примесью миттарской крови. В любом случае её гены оказались рецессивными, и я появился на свет таким, каким вы меня видите. У цваргов достаточно сильная ДНК, которая в большинстве случаев вытесняет признаки других рас у смешанных пар. Так что я даже по строгим меркам Планетарной Лаборатории чистокровный цварг. Более доминантные гены встречаются разве что на Эльтоне. Удивительная, конечно, раса — кто бы ни был отец, у них всегда рождаются прекрасные девочки с золотой кожей и малиновыми волосами.

«Не всегда. На мне произошёл брак… а жаль».

— Ох, вам это, наверное, неинтересно…

Я хотела возразить, что наоборот, очень даже интересно узнать побольше обо всём этом, но осеклась. Морис не любил, когда я кому-либо сообщала о своей полукровности. «Не затем я тебе документы выправлял, чтобы ты трепалась всем подряд о грязной составляющей».

— А касательно планеты, тут вы правы, — тем временем продолжил Себастьян, уходя от опасной, но такой интересной темы. — Я родился и прожил всю жизнь на Юнисии. Сюда приехал в отпуск.

Я призадумалась, пытаясь вспомнить школьный курс астрографии и звёздных карт Федерации. Шварх, это так давно было! Название планеты не ассоциировалось ни с чем.

— Это далеко от Цварга?

— Это планета в системе Соло, находится на краю Федерации, но всё же внутри границы, — вежливо подсказал Себастьян, даже не попытавшись покритиковать моё скудное образование.

«Морис обязательно сделал бы замечание».

Мужчина с энтузиазмом принялся рассказывать о потрясающем месте, откуда он прибыл: парящие в разреженном море острова, необычные полые деревья и яркие цветы в виде перьев, голубая звезда-магнитар со странной конструкцией-сферой поверх, нейтрализующей опасное излучение. Всех нюансов и терминов я полностью не поняла, но вид у Себастьяна был до того одухотворённый и восторженный, когда он описывал полёты-плавания в специально разработанных для этого костюмах, что Юнисия не могла не понравиться.

Глаза Себастьяна блестели, он энергично размахивал руками, объясняя, почему вода на Юнисии отличается от воды на любой другой планете, и в какой-то момент, явно забывшись, стянул кроссовки, чтобы опустить ступни в озеро. Причём сделал это так небрежно,