– Простите меня, отец!

– Ты же сказала, что не будешь просить прощения?

– Как вы правильно заметили, я слаба. Наверное, всё дело в моих человеческих генах, за которые все так презирали меня…

– Чушь! Никто не посмел бы презирать мою дочь! Даже за человеческие гены. Ты сама презирала себя.

– Возможно, отец. Я не послушалась вас – это было первой моей ошибкой. Я не вернулась к вам, когда всё случилось именно так, как вы и предсказывали – это стало второй. Сегодня я узнала о третьей, заставившей меня немедленно просить помощи.

– Говори, – кивнул Василеск.

И, как в далёком детстве, Марихат окатила тёплая волна осознания того, что как бы не была сильна проблема, есть кто-то, кто сильней. Кто сумеет всё урегулировать, разрешить и обернуть к лучшему.

– У моей связи были последствия. Я думала, мой ребёнок умер, отец. Все мои магические проверки подтверждали слова Ворикайна и я, оплакав дитя, смирилась. Дети нагов и людей выживают крайне редко. Но сегодня старый любовник пришёл в мой дом и заявил, что дитя всё-таки выжило.

– Ты хочешь отнять у него дочь и вернуть себе? Девочке, судя по моим подсчётам, должно быть около семнадцати? По людским меркам – почти взрослая. Её отец до сих пор не обращался к тебе за помощью, значит, змея в ней не просыпалась? Если не разбудить, она может никогда этого не сделать.

– Конечно, я хочу вернуть своё дитя себе! Оставшись человеком, она состарится через каких-то жалких тридцать лет и проживёт свою жизнь раньше, чем наши змеёныши становятся совершеннолетними! Но если бы дело было только в этом, я не пришла бы сюда за советом. Всё гораздо хуже.

– Дитя моё, – мягко выдохнул Василеск, – пока ничего из того, что я от тебя услышал, я бы не стал подводить под понятие «очень плохо». Всё исправимо. Но я с радостью выслушаю, что так тревожит твою душу.

– Тоже, отец, что встревожит сейчас и твою. Ворикайн задумал в пику мне выдать нашу с ним дочь за инкуба из клана Кровавых Братьев.

Мгновенно сузившиеся в змеиные щелки зрачки Василеска, лучше любой мимической игры отразили впечатление, произведённое данной новостью.

– Наги никогда не будут игрушками для этих кровососов! Я уже не говорю о тех монстрах, что способен породить на свет подобный союз!

– Я думаю так же, отец. Планам Ворикайна необходимо помешать. Он не оставляет мне выбора…

– Выбора между чем и чем?

– Он желает, чтобы я привела к нему принцессу Расию, в противном случае грозится осуществить свой план. Но, как мы оба понимает, даже если я выполню его условия, он обманет. Как всегда это делал.

– Ты хочешь от меня какой-то конкретной услуги, дочь?

– Если я спрячу Расею в вашем царстве, тут её не достанут. А вы сможете приобрести на девочку определённое влияние и получить власть не только под водой, но и на земле.

– К чему мне столько власти? – с презрением повёл плечом Василеск. – Я не жалкий людской царёк. У меня есть чувство меры.

– В любом случае маленькой человеческой дурочки будет чему поучиться у вас. А позже мы может использовать её в наших целях.

– В тебе куда больше человеческой крови, дитя моё, чем мне бы хотелось, – с грустью вздохнул царь нагов. – Но, так или иначе, я готов выполнить твою просьбу. Спасать жизни – не отнимать их. Против этого я ничего не имею.

Фабиан был вне себя от ярости, стыда и боли. Если бы здесь и сейчас проклятая ведьма оказалась в его власти, он бы стёр её в порошок! Если бы смог, конечно.

Никогда ещё он не чувствовал себя таким беспомощным и никчёмным. Никогда не был в такой дикой, бессильной ярости. Никогда не приходилось ему переживать полное, фатальное поражение.

В-первых, он поддался на провокацию колдуньи, как глупый мальчишка, не сумев противостоять её чарам. Нет, в вожделении, что проклятая сука в нём вызвала, колдовства не было – в этом он мог поклясться. Но он выставился полным идиотом! Изменил Разии, и, что гораздо хуже, ничего не сумел этим добиться. Коварная баба просто посмеялась над ним. Она его поимела.

Последним штрихом к унижению, приводящему в отчаяние, стало то, что посреди болота Фабиан стоял нагой, как в день рождения. Было в этом что-то, чего не описать словами – будто с него символически содрали кожу. Ведь даже купаясь, он полностью обнажался редко, привычно прикрывая наготу то халатом, то полотенцем, то водой с мыльной пеной.

Не каждый человек умеет носить собственную наготу красиво, с достоинством, как не каждому из нас дано познать себя без прикрас и самообмана. Человек прикрывает чресла одеждами, истинные помыслы – словами. Оставшись без покровов, он чувствует себя уязвимым.

В сердце Фабиана ярким пламенем полыхали обида и ярость. Холод, острыми иглами вонзившийся в плечи, обнажённый мускулистый живот, съёжившийся от стужи член, лишь жарче распалял его злость, заставляя рычать от отчаяния.

– Придёт время, я тебя уничтожу! Если выберусь отсюда, если выживу – убью тебя, нечестивая тварь!

Земля под обнажённой ступнёй была ледяной. Её липкие пальцы оборачивались вокруг ступни и тянули вниз, заставляя утопать по самую щиколотку в грязной, вонючей жиже.

Вскоре ненависть ушла из сердца молодого человека, уступив место апатии. Ему точно отсюда не выбраться. Он понятия не имел, куда идти, в какой части болота он находится, в каком направлении ему двигаться дальше.

Что ж? Он сделал всё, что смог, но, увы, потерпел поражение. Если он сгинет сейчас в этой вязкой трясине, никто никогда не узнает, что именно произошло между ним и проклятой Морской Ведьмой. О том унижении, через которое она заставила его пройти, играючи похитив его самоуважение. О том, как он был жалок в этот момент. А главное, ему не придётся бессильно смотреть на гибель Разии, не будучи в силах предотвратить печальный финал.

Зубы Фабиана уже начали выбивать звонкую чечётку от холода, ноги и руки теряли чувствительность.

Как странно, что, пребывая в благополучии, ты не понимаешь всю ценность тепла и еды; не осознаёшь весь ужас холода и голода до тех пор, пока не столкнёшься с ними лично.

На мгновение возникло искушение сделать шаг в сторону, в топь, и завершить этот день бесславно, но быстро. Но всё, во что Фабиан привык верить с детства, восставало в нём против подобной трусости. Он давно научился бороться со страхом смерти, но он никогда не делал добровольно и шага ей навстречу.

Словно ободряя подобный образ мыслей, между двумя холмами впереди воссиял свет, а когда погас, на сухом можжевельнике осталась лежать его одежда, сложенная аккуратной стопкой.

Фабиан радостно рванулся вперёд, даже не думая о том, что это может быть ловушкой. На его счастье (как говорил его старший брат – дуракам везёт) никаких препятствий не возникло.

Одежда была чистой и тёплой, словно только что из-под утюга. Но самое главное, рядом лежало его верное оружие: лук, колчан со стрелами, верный меч.