Я никак не могла уснуть этой ночью. Сон не шел, как я ни пыталась нырнуть в него. Так и не договорившись с собственной головой, я вытащила из шкафа джинсы, майку, натянула эту одежду на себя и тихонечко вышла из комнаты. В руках держала кроссовки — ведомая идеей прогуляться по ночному городу, спустилась на первый этаж, но пробираясь на цыпочках мимо зала, остановилась. В полутемном помещении, где несколько часов назад было полно народа, сейчас стоял только один человек. Он стоял у окна, все так же, как и в присутствии этих людей и смотрел в окно. Адриан Шагалов все еще не переоделся ко сну, было такое ощущение, что так и не уходил отсюда, хотя я точно помню, что уходил. Михаил Павлович еще убирал посуду, скрамовцы прощались с нами, желали спокойной ночи, потом и я пожелала доброй ночи дворецкому, потому что шеф давно поднялся к себе. Но не прошло нескольких часов, дом уснул и Адриан Шагалов вернулся в зал.

Я чуть не выронила кроссовки из рук, когда тишину надорвал приглушенный приказ Шагалова:

— П-подойдите.

Где-то на моей шее подпрыгнула огромная вена, она как большая змея душила меня, перекрыв подачу воздуха к сердцу. Я подошла, от волнения не чувствуя своих ног. Подошла к тому же окну и встала рядом с ним. Адриан смотрел на ночное небо, я обхватила его утонченный профиль взглядом, и сразу дернулась всем телом — он вдруг повернулся ко мне и кофейные глаза ответили теплым приветствием. В лунном свете, падавшем на наши лица, кожа на них казалась мертвенно бледной, были отчетливо видны все детали — ресницы будто бы увеличились в размере, изгиб бровей стал более резким, линяя носа гордой и прямой, а линия губ…

— Я просто… Мне не спалось, я хотела прогуляться по городу, не хотела шуметь…

Мой голос неуверенно завибрировал, рассыпаясь в оправданиях перед Шагаловым.

— Не нужно г-гулять, — оборвал он меня, не поворачивая головы. — Это опасно.

— Почему? Это не опасно, я просто прогуляюсь и вернусь, утром встану вовремя…

От переживаний я совсем забыла, как нужно говорить, поэтому тараторила, нещадно издеваясь над его незакаленной нервной системой.

— Отправляйтесь н-наверх.

Возражения застряли у меня в горле, остановившись на полпути на волю.

— Вы злитесь на меня? Адриан Ааронович, я совсем не хотела сегодня ничего такого… Я…

— Отправляйтесь н-наверх.

Я захлопнула рот и немедленно вернулась к лестнице. Обернулась лишь один раз, чтобы посмотреть на его фигуру, застывшую без движения у окна. Это было больно. Пожалуй, даже больнее, чем разговор с Давидом Шагаловым.

Растирая обиду по щекам, закрылась в своей комнате и рухнула на кровать. Как ни странно. Сон пришел гораздо быстрее, чем я думала. Как будто своим резким приказом Адриан Шагалов наслал на меня заклинание сна. И ведь я же знаю! Знаю, что люди с подобными расстройствами не умеют чувствовать. Они всегда говорят достаточно резко. Я забылась из-за прошлой ситуации, после которой Адриан Ааронович вызвал меня к себе в кабинет и предложил переехать сюда. Досадная оплошность всю оставшуюся ночь саднила где-то в районе моего сердца.

* * *

Субботним утром Адриан Шагалов собирался отправляться в офис Скрама, он часто работал совсем без выходных. Что же касалось скрамовцев — в выходные дни они являлись на работу как заблагорассудится, но чаще всего их с легкостью можно было застать в офисе в полном составе. Раз Адриан Ааронович едет, соответственно еду и я. На часах восемь, я сижу на кухне за столом вместе со своим шефом и угрюмо разглядываю темную, почти черную жидкость в своей изысканной чашке из белого фарфора. На завтрак Борис Емельянович расстарался, приготовил столько всего сладкого и подал в том числе клубничный торт, до которого накануне так дело и не дошло. Я же с трудом проглотила один поджаренный кусочек хлеба и на этом остановилась. Михаил Павлович привычно оглашал список нудных новостей, на которые не реагировал никто на этой кухне. Ввиду всеобщего молчания, дворецкий сам зачитывал новости и сам же их комментировал.

— Вчера был пожар в центре, в новом здании горело сразу три последних этажа… В Австралии шестиметровый крокодил напал и съел домашнюю черепаху… Желтые жилеты в Париже снова бесчинствуют…

За окном пошел дождь, хлынул внезапно как из ведра. Академин недовольно косится на меня и на все то, что осталось нетронутым на столе. Хоть у нашего шефа аппетит не изменился — он позавтракал в привычной манере и молчит в той же привычной манере. Мне очень хочется быстрее уже поехать в офис, встретиться там с остальными и хоть чем-нибудь заняться — это ничего неделание уже просто выводит из себя. Я понимаю, почему Адриан Шагалов накануне так резко разговаривал со мной. От того, что я не знаю, как бы еще ему угодить, лезу, куда не стоило бы и ищу на его умную голову очередные неприятности.

Задумавшись, моя рука соскользнула и вилка, которой я водила по пустой тарелке скрипнула, проехалась по поверхности и издала жуткий скрип. Было так неприятно, что даже мое собственное тело съежилось и я в испуге покосилась на шефа — к моему удивлению, на его лице не дрогнул ни один мускул. Неловкую паузу, возникшую в результате моей проделки, уничтожил мелодичный звонок во входную дверь.

— Прошу прощения, — отвесив легкий поклон, Расторгуев положил планшет на тумбочку позади себя и вышел встречать гостей.

— Интересно, кто бы это мог быть в субботу и в такой ранний час? — помешивая наваристый бульон к обеду в большой кастрюле, спросил Академин. — Так рано может заявиться только…

В дверях появился Михаил Павлович, удерживая руки по швам и в обычном своем смокинге, он еще раз отвесил поклон шефу и чинно сообщил:

— Адриан Ааронович, приехал Давид Ааронович с молодой дамой. Они ожидают вас в гостиной. Давид Ааронович желает сегодня лично отвезти вас в Скрам. Вы поедете с ними или все-таки мне подогнать ваш автомобиль?

— Я п-поеду на своем, — последовал короткий ответ.

После того, как он прозвучал, уголки губ дворецкого чуточку дернулись вверх. Конечно же, Михаил Павлович сделал бы все, что бы только Адриан не сел в машину к брату и не предпочел его заботу своей. Это противостояние между жителями дома Адриана Шагалова и Давидом Шагаловым становилось жутко заразным. А ведь он и в правду ничего плохого своем брату не делал. Тогда почему же мы все на инстинктивном уровне делаем все, лишь бы Давид Шагалов не чувствовал здесь себя желанным гостем?

— В таком случае, Адриан Ааронович, брат просил вас выйти в зал. Давид Ааронович желает представить вам свою спутницу.

Неизвестный и очень неприятный зверек закопошился у меня в груди — недоброе предчувствие относительно этого знакомства сковало мои пальцы еще до того, как мы с моим шефом вошли в гостиную, и я увидела молодую женщину, которой было суждено создать мне большие неприятности. Следовало догадаться — вчера у порога консерватории я ударила Давида Шагалова по щеке. Естественно, наказание последовало незамедлительно.