Камелотов почувствовал, как у него от подобных мыслей начинает покалывать в области левого виска. Он понял, что без ста грамм в подобной проблеме не разберётся. Правда, в последнее время он побаивался надолго отлучаться из комнаты ночью. Всякий раз, возвращаясь потом обратно, он обнаруживал жутковатые метаморфозы, произошедшие в его отсутствие.

Спускаясь в подпол за бутылкой самогона, он продолжал размышлять. Второго ребёнка соседям могли доверить знакомые. Причины могли быть разные: командировка, поход в театр или в кино на последний сеанс с поздним возвращением. Чего не бывает в молодости!

Стоп! Всё равно это не является поводом тащить его на плече, словно мешок с цементом. Ребёнка доверяют на время обычно очень близким людям. В надежде, что те обращаться с ним будут, как со своим. Нет, что-то здесь не то.

Оказавшись босиком на кирпичах, Олег поёжился и неожиданно вздрогнул от пришедшей мысли: а если детей взяли без разрешения их родителей?! Тогда и настороженность Павла, и странную парковку «Ниссана» можно было как-то объяснить. Одного Олег понять так и не смог: почему Павел к пацанам относился по-разному, если они оба у него как бы в плену?!

Итак, скорее всего, имеет место киднеппинг.

В соседнем доме, который он сторожил, по паркету которого бродил в размышлениях, находятся одурманенные чем-то мальчишки – против своей воли и воли своих родителей. Как он не догадался раньше!

Внезапно на него обрушился резкий приступ сонливости, и закружилась голова. Несколько минут он сидел на ступеньке с бутылкой под мышкой, ощущая ягодицами лютый холод.

«Ты, кажется, замёрз, Бобылёк? – задал он себе сакраментальный вопрос. – Так в чем дело? У тебя в руках – напиток богов. Продегустируй, и согреешься».

Выдернув зубами пробку, Олег сделал несколько глотков ледяной влаги. Огонь побежал по пищеводу, как по бикфордову шнуру. Хозяин замер в ожидании «взрыва».

«Самогон самогону рознь» – эту незатейливую мысль Бобыль услыхал ещё в детстве от отца. От него же «унаследовал» и нехитрую науку приготовления. Напиток, который по капле выдавал его аппарат, можно было подавать к новогоднему столу самого Президента России!

Из забытья его вырвали звуки наверху, в комнате. Кто-то ходил по полу, скрипя половицами. Ходил, издавая странные гортанные звуки.

«Ну, точно инопланетяне. Только они могут так гнусавить. Приготовься, бобыль, к встрече двух цивилизаций. Были бы воры – обязательно бы крышку захлопнули».

И почему его всегда колбасит, как только начинается нечто подобное? Пора бы привыкнуть. Преодолевая нешуточную слабость, Олег встал на ноги и начал подниматься в комнату. На плечах своих он чувствовал в эти минуты килограмм по 50 на каждом.

Гортанные звуки слышались всё громче, сердце начало кувыркаться. В этих звуках улавливалось что-то знакомое, но понять – что именно, в такие секунды он был не в состоянии.

Несмотря на это, он нашёл в себе силы взглянуть на то, что творилось наверху. Комната была залита голубым светом. Контуры предметов размыты, словно в глазах стояли слёзы – те, которые невозможно сморгнуть при всём желании. Всё вокруг плавало, как в фантастическом фильме.

Из угла в угол двигался размытый силуэт человека. Самое жуткое было то, что двигался он… задом наперёд, при этом не переставая что-то полумычать-полуговорить.

Гортанные звуки сыпались на хозяина подобно искрам от сварочного аппарата. Но если к искрам тот был привычен, то к непонятно как рождённым словам иммунитета не было. Их исторгал размытый силуэт, передвигающийся по комнате, словно шаровая молния. Не приближаясь к хозяину дома, силуэт курсировал между окном, кроватью и письменным столом. Бобыль «застрял», наполовину высунувшись из подпола, не решаясь выбраться полностью. Силуэт не выказывал никакой агрессии, он словно просил поторопиться и освободить спуск в подпол. Он стремился попасть туда, где Камелотов только что дегустировал «напиток богов».

Спрашивается, зачем? Не за напитком же! Олег с трудом выкарабкался на пол, осторожно отполз к кровати и начал наблюдать за «инопланетянином».

Быстро пересекая комнату из угла в угол, тот вновь разворачивался задом и – начинал двигаться в обратный путь. В ушах бобыля стоял нестерпимый звон, словно они с незнакомцем преодолевали сверхзвуковой барьер. Как будто оба неслись сквозь само время.

Голова кружилась, живот крутило так, что Бобыль рисковал «оконфузиться» при представителе инопланетной цивилизации.

– Ну, что же ты? Я освободил тебе вход, ступай! Ты так этого хотел, – кое-как сформулировал вслух свои мысли Олег, но не услышал того, что сказал. – Лезь, давай! Хотя, зачем тебе понадобился мой голбец, ума не приложу. У тебя там, наверное, перекрёсток миров.

Олег сделал ещё пару глотков, теперь огонь был и внутри, и снаружи. Всё в избе искрило, как во время праздника Ивана Купалы.

Силуэт незнакомца становился более размыт. Звуки речи слышались глуше. Незнакомец растворялся в воздухе, исчезал, становясь невидимым. Половицы скрипели слабее.

Едва не уронив литровую бутылку, Олег кое-как поднялся на ноги. Ещё минута ушла на то, чтобы закрыть лаз и застелить его половиком.

Олег понял, что не напиться в эту ночь не получится.

Первые две стопки «пошли» хорошо. После третьей Олег едва добежал до своего «дырчатого» строения. Вернувшись, опрокинул четвёртую и пятую, чтобы «отполировать» предыдущие.

Увиденное в комнате на какое-то время вытеснило из головы мысли о заложниках в соседском доме. Вскоре Олега потянуло на боковую.

Засыпая, он смутно помнил как про пацанов, так и про «инопланетянина». Своих детей у Камелотова не было, и вряд ли они могли появиться при подобном образе жизни. Вот и заглядывается он на чужих… А не следовало бы! Добром это не кончится.

И – сколько ни заглядывайся, твоими они всё равно не станут.

С этой мыслью Олег задремал.

Разница в длине конечностей в один сантиметр уже означала конкретную хромоту, эту ошеломляющую истину кандидат технических наук Сигизмунд Христофорович Потеха усвоил ещё в детстве, когда с его тазобедренным суставом, собственно, и стряслась беда, мудрёное медицинское название которой он так и не выучил до сих пор. Вернее, беда стряслась раньше, ещё до его рождения, просто вовремя диагностировать не удалось.

В его случае разница была ещё большей: один сантиметр и три миллиметра. В школе самым безобидным прозвищем было «хромоножка», чуть обиднее – «Джон Сильвер», и уж совсем невыносимую «кликуху» придумал, как ни странно, его сосед по парте Юрка Жидель. Звучала она так «Не бренчи впустую, дятел!»

Сначала Потеха надеялся, что кличка получилась чересчур длинной и не приживётся в классе, но очень скоро понял, что в её длинноте кроется и секрет долголетия. Из «стука дятла» можно было выжимать немереное число вариаций, поговорок, причём одна другой обидней. Как так вышло, что именно с Жиделем они до сих пор дружат – не разлей вода, хотя прошло с тех пор уже без малого полвека, – одному богу известно.