– Загадка какого рода?

Она торжественно вручила ему предмет, найденный в пещере.

– Что это?

– Я думаю, что это какой-то горшок или, может быть, ваза. Мы не узнаем этого, пока не очистим сам предмет от покрывающей его корки. Я надеялась, что вы возьмете эту штуку с собой на судно и поручите кому-нибудь как следует почистить ее.

– Я уверен, что добровольцы найдутся. – Он поднял находку обеими руками, как будто взвешивая. – По-моему, для терракоты она слишком тяжелая.

Дирк показал на основание объекта:

– Вон там, смотрите, незаросшее место, и видно, что предмет внутри металлический.

– Странно, нигде не видно никакой ржавчины.

– Рискну предположить, что это бронза, только не ловите на слове.

– Очертания этой штуки слишком изящны для местного изделия, – добавила Саммер. – Хотя она здорово обросла, похоже, что посередине отлиты какие-то выпуклые фигуры.

Барнум еще раз внимательно оглядел находку.

– У вас более богатое воображение, чем у меня. Может, после возвращения в порт какой-нибудь археолог сможет разгадать эту загадку, если, конечно, не впадет в истерику из-за того, что вы изъяли эту штуку с того места, где нашли ее.

– Не обязательно ждать так долго, – заметил Дирк. – Почему бы не передать ее фотографии Хайрему Йегеру в компьютерный центр НУМА в Вашингтоне? Он наверняка сможет подсказать нам дату и место производства. Эта штука, вполне возможно, упала с проходящего или терпящего бедствие судна.

– Например, неподалеку лежит «Вандалия», – предположила Саммер.

– Один из вероятных источников, – согласился Барнум.

– Но как эта штука попала в пещеру в сотне ярдов от места, где лежит корабль? – спросила Саммер, ни к кому конкретно не обращаясь.

Ее брат улыбнулся по-лисьи хитро и прошептал с таинственным видом:

– Это все колдовство, прекрасная леди, это все здешние колдуны вуду.

* * *

Над морем опустилась темнота, когда Барнум наконец пожелал молодым людям покойной ночи.

Когда он скользнул через дверь во входной шлюз, Дирк спросил:

– Как погода?

– Достаточно спокойно на ближайшую пару дней, – ответил Барнум. – Но у Азорских островов формируется ураган. Корабельному метеорологу придется его внимательно отслеживать. Если будет похоже, что он направляется сюда, я вас эвакуирую, и мы полным ходом поспешим уйти с его дороги.

– Будем надеяться, что он пройдет мимо, – сказала Саммер.

Прежде чем соскользнуть с бортика шлюза в темную ночную воду, Барнум опустил вазу в сетку и взял сумку с пробами воды, которые собрала Саммер. Дирк включил наружное освещение, и сразу стали видны стайки ярко-зеленых рыб-попугаев, которые плавали кругами и, казалось, не обращали ни малейшего внимания на людей, поселившихся в их владениях.

Не позаботившись даже надеть баллоны, Барнум сделал глубокий вдох, направил луч подводного фонаря перед собой и поднялся к поверхности футах в пятидесяти в стороне. Он поднимался в естественном темпе, одновременно выдыхая воздух. Его маленькая надувная лодка с жестким алюминиевым корпусом мирно покачивалась на волнах там, где он поставил ее днем на якорь, на безопасном расстоянии от подводного дома. Он подплыл к лодке, влез в нее и вытащил якорь. Затем включил зажигание, запустил два стопятидесятисильных подвесных мотора «меркурий» и, едва касаясь воды, полетел к судну, чья надстройка была ярко освещена множеством прожекторов и несла на себе ходовые огни – красный и зеленый.

Океанские суда обычно красят в белый цвет с красной, черной или синей продольной полосой. Некоторые грузовые суда – таких немного – предпочитают оранжевую цветовую гамму. Но только не «Морская фея». Как и все остальные суда, принадлежащие Национальному подводному и морскому агентству, она вся, от носа до кормы, была выкрашена в яркий бирюзовый цвет. Именно этот цвет выбрал для своих судов отважный директор агентства адмирал Джеймс Сэндекер. Он стремился сделать их отличными от всех остальных судов, бороздящих моря. Мало кто из моряков мог не узнать любое из судов НУМА, встретив его в море или в порту.

«Морская фея» для судов своего типа была крупным судном. Она насчитывала 308 футов в длину и 65 футов в ширину. Это судно, представлявшее собой во всех отношениях последнее слово техники, начинало свою жизнь как арктический ледокольный буксир. Первые десять лет жизни «Морская фея» провела в северных полярных морях, где вытаскивала поврежденные суда из ледяных полей и боролась с ледяными штормами. Она способна была пробить себе путь через сплошное поле шестифутового льда и отбуксировать авианосец, при этом не теряя устойчивости хода.

Когда Сэндекер купил ее для НУМА, «Морская фея» была еще в расцвете жизненных сил. Он приказал переоборудовать ее в сверхуниверсальное океанское исследовательское и водолазное судно. Для ремонта и реконструкции «Морской феи» не жалели ничего. Электронику и автоматизированную систему управления и связи специально для нее разрабатывали инженеры НУМА. Судно обладало первоклассными лабораториями, вполне приемлемым рабочим пространством и низкой вибрацией. Его компьютерные сети могли вести мониторинг, собирать и передавать обработанные данные в лаборатории НУМА в Вашингтоне для немедленного анализа, в результате которого проведенные исследования превращались в жизненно важные знания об океане.

На «Морской фее» были установлены самые передовые двигатели, какие только могла дать современная технология. Два больших магнито-гидродинамических двигателя могли разогнать ее на спокойной воде до скорости почти в сорок узлов[9]. И если прежде она способна была буксировать по бурному морю авианосец, то теперь она без особого напряжения утащила бы целых два. Ни одно исследовательское судно ни в одной стране мира не могло соперничать с ее грубоватой изысканностью.

Барнум гордился своим судном. Это был не просто один из тридцати исследовательских кораблей НУМА, это было самое уникальное из судов агентства. В свое время адмирал Сэндекер именно Барнуму поручил заниматься переоборудованием «Морской феи», и тот с радостью подчинился, особенно когда адмирал сказал ему, что о средствах можно не беспокоиться. Барнум не упустил ни одной детали и теперь не сомневался, что пост командира «Морской феи» – вершина его морской карьеры.

Не меньше девяти месяцев в году «Морская фея» проводила в рейсе, далеко от дома, и ученые на ней сменялись с каждым новым проектом. Остальные три месяца занимал переход к месту работы и обратно, техническое обслуживание в доке и доработка судового оборудования и приборов с учетом новых технических достижений.

Приближаясь к судну, Барнум в который раз оглядел его восьмиуровневую надстройку и огромный кран на корме. Именно с его помощью был опущен на дно подводный дом «Рыбы», именно он поднимал из воды автоматические зонды и погружаемые аппараты с людьми. Капитан внимательно осмотрел громадную вертолетную площадку, поднятую над бушпритом, и целый лес всевозможных коммуникационных и спутниковых устройств, выросший вокруг внушительного купола, в котором был размещен полный набор радарных систем.