— Ура! Ура! Мама! — девочка тут же собирается слезть, но, кажется, боится. — Смотри, кто у меня есть!

Я подхожу к девочке, и та сразу же, не слезая с пони, обнимает меня, целует. Ну блин, я понятия не имею, как покинуть эту малышку. От одного представления её слез внутри меня что-то содрогается.

— Андрей, побудь с Таней немножко, я хочу поговорить с Ирой.

— Вечно вы уходите, — надувает губки Танюшка.

— Мы вот здесь постоим. Пять минут. Хорошо, — оборотень усмехается.

— Хорошо-о-о, — хмурясь, протягивает девочка, после чего Богдан берет меня за руку, отводит в сторону.

— Красивый подарок, — киваю в сторону пони.

— Она давно хотела, — отвечает Богдан. — Собирался подарить ей его на день рождения два месяца назад, но тогда в нашей стране не было, а доставляли бы слишком долго.

— Так о чем ты хотел поговорить? Неужто объяснить все?

— Ты хорошо знаешь людей, с которыми работала на вечеринке?

— Катьку знаю. Еще одну девочку знаю, но не хорошо. Я знаю, как её зовут, она знает, как меня. Вот и все. А что?

— Там был кто-то, кто желал тебе зла? Может, завистник? Или ты у кого-то увела парня?

Я смеюсь, хоть лицо оборотня остается предельно серьезным.

— Нет, конечно. Ничьих парней не уводила. С Катькой какое-то время были подругами раньше, потом пути разошлись.

— А видела раньше кого-то из гостей на вечеринке? Может, с кем-то знакома?

— Нет, — отвечаю я. — Точно нет.

— Может, кто-то следил там за тобой?

— Если кто и следил, я бы не заметила. Работы было хоть завались. В следующий раз как будешь организовывать такую вечеринку, найми побольше людей. А к чему весь этот расспрос?

— Хочу узнать, кто и зачем подсыпал тебе яд.

— Яд?

— Говорил же, что ты в опасности.

— Если кто-то кого-то и пытался там отравить, то уж точно не меня. Я понятия не имею, какие отношения в твоей фирме между сотрудниками, но наверняка кто-то хотел получить лучшую должность или невзлюбил кого-то, мало ли какие тараканы живут в чьей-то башке. Понятия не имею. Бокал по ошибке достался мне. Вообще этим должна полиция заниматься.

— Они занимаются. Только я не особо верю в их версию.

Погуляв немного с Танюшкой, которая никак не могла натешиться пони, я возвращаюсь в дом, и понимаю, что просто валюсь с ног. Никогда так быстро не уставала, впрочем, и травить меня до сих пор никто не пытался.

— Тебе плохо? — спрашивает Богдан, наверняка видя во мне что-то не то.

— Тогда отдохни.

— Да ладно. Еще не вечер, только пять часов…

— И все же тебе нужно отдохнуть, — не оставляет выбора оборотень. Берет меня под руку, провожает наверх, заводит в комнату, и я тут же плюхаюсь на мягкую кровать. Кажется, что она начинает кружится вокруг меня.

Богдан закрывает дверь, а я раздеваюсь, забираюсь под теплое одеяло. На какой-то миг кажется, что все произошедшее — какой-то сон, и я вот-вот обнаружу себя в собственной кровати. Нужно еще позвонить маме, она наверняка там нервничает. Но это завтра, а сейчас ужас как хочется спать.

Закрываю глаза, и сразу же вижу странную комнату с единственным небольшим окном. Вокруг меня толпятся какие-то люди. Пять или шесть человек. Лиц их не вижу, голосов тоже не слышу, лишь сплошной шум.

Они словно бы о чем-то совещаются, время от времени поглядывая на меня. Один из них подходит, что-то говорит, потом берет мою руку, прикладывает палец к пульсу. А затем они все уходят, оставляя меня в полнейшем одиночестве на узенькой койке под малюсеньким окошком.

Чувствую себя так, будто осталась единственным человеком на всем белом свете. Понимаю, что никому не нужна, никто ко мне не придет. Одиночество давит на голову тяжелым грузом. Смотрю в невзрачную дверь, будто ожидаю, что она вот-вот откроется, но та остается запертой.

Отворачиваюсь, и тут же слышу скрип двери. Уголком глаза замечаю разинутую звериную пасть, выглядывающую из-за неё, и тут же просыпаюсь.

Какое-то время лежу будто в ступоре, боясь подняться.

Вот черт, только кошмаров мне и не хватает.

За окном — темная ночь, лишь ветер раз от разу бьет в окно. Все-таки тут мрачноватенько. Заодно понимаю, что хочу в туалет. Придется подниматься.

Набрасываю пеньюар, выхожу из комнаты. В коридоре горит свет, только немного приглушенный. Наверняка тут его никто никогда не гасит. Справившись со своими делами, собираюсь вернуться в комнату, но замечаю Богдана.

Оборотень сидит в прихожей, на кожаном диванчике, читает какую-то книгу. Заметив меня, он поднимает взгляд, и тут же жестом подзывает к себе.

— Не спится? — спрашивает он.

— Кошмары снятся.

— Иди сюда, — подзывает он.

Я подхожу, сажусь рядом. Заглядываю в его книгу, замечая, что она написана не на нашем языке.

— Ты вроде как мой муж, а я о тебе ничего не знаю, — говорю ему. — Может, расскажешь?

— Да что рассказывать? Родился в малюсеньком городке неподалеку. Родители не были оборотнями, им был дед, которого я никогда не знал. Отец и мать сполошились, когда я в пять лет впервые обернулся. Стали таскать меня куда угодно — от врачей, до бабок-шептух. Решили, что это лечится. Короче, достали так, что будучи подростком я сбежал из дома. Уехал в город, присоединился к уличной банде. Спустя время стал их лидером, но нас нашли, мне повезло сбежать. Повторять все это я не хотел, решил, что стоит стремиться к чему-то лучшему, чем тюрьма. Неплохо разбирался в машинах, организовал частную мастерскую. Сперва работал там один, потом нанял еще пару человек. В один прекрасный день в мастерскую ударила молния, все сгорело. Какое-то время жил почти без денег, подрабатывая то сторожем, то грузчиком. А затем организовал небольшую фирму. Немного упорства, немного труда, немного везения, и фирма выросла в то, что ты можешь увидеть выглянув вон в то окно.

— Упорный.

Он кивает.

— А с девушками как? Не думала, что люди, управляющие такими фирмами, ищут их в мобильном приложении.

— Я и не искал. Приложение — разработка моей компании. Я поставил просто глянуть как оно работает. Одна из девушек приглянулась, и я подумал, почему нет? А так — у меня никогда не было проблем с женским вниманием, но я оборотень. Для удовлетворения инстинктов сойдет, а вот для чего-то большего нужна та самая, единственная истинная пара. Далеко не каждый её находит. Я нашел.

— То есть я…

В голове тут же роятся мысли. Что, если мне не понравится эта истинность? Если у меня нет к нему чувств? И не будет? Дело же не в сексе, нужно еще что-то.