— Кто это был?

— Пока что понятия не имею. Но его поймали. Сейчас и узнаем.

Богдан уходит на улицу, а я какое-то время томлюсь в ожидании. Что это за человек? Что у него было в руке? Что-то небольшое и черное? Пистолет?

Хоть ничего и не случилось, но меня прямо трясет. Не могу успокоится, хожу по комнате. В итоге вижу через окно, как его ведут двое охранников, следом идет Богдан. Хватаю пальто и выпрыгиваю на улицу.

Спешу за ними, замечаю, как они идут в небольшой сарайчик. Подхожу ближе, хочу войти следом, но, услышав голоса изнутри, останавливаюсь. Богдан увидит меня и отправит обратно, а мне интересно что это за тип и зачем он явился. Потому прислоняюсь к постройке и слушаю.

Слышно плохо, к тому же ветер свистит в ушах, но что-то получается расслышать.

— Кто ты такой? — спрашивает Богдан. — Что ты тут делал?

— Петр Бесхвостый, — спокойно отвечал ему незнакомец. — Журналист. Из газеты «Зеркало правды».

— Документы есть?

— Конечно, есть.

Я нахожу небольшой проем между досками, заглядываю внутрь, вижу садовый инвентарь — ножницы, газонокосилку и все в таком духе. Незнакомец сидит посреди этого всего на стуле. Прямо перед ним вижу Богдана, рассматривающего какую-то бумажку.

— И что делает писака желтой газетенки у меня во дворе? — спрашивает оборотень.

— Узнал, что великий и ужасный Богдан Казимиров женился, — без тени страха говорит следивший за мной человек. — Любой мой коллега хотел бы разузнать побольше. Но мне повезло узнать про это раньше всех. Прошу вас вернуть мне мой фотоаппарат.

— Ты знаешь, что проник на частную собственность?

— Можем проехаться в полицию и составить акт, если будет угодно. Впрочем, думаю, я не первый, кто забирался сюда. Вряд ли в стране существует человек, хоть раз в жизни не слышавший о вас. В то же время о вас почти никому ничего неизвестно. С кем вы живете, где развлекаетесь и все такое.

— Кто тебе сказал, что я женат? — голос Богдана становится суровее.

— Понятия не имею. Кто-то позвонил и сказал, что Казимиров женился на какой-то простушке…

И в этот момент Богдан бьет ему по лицу так, что я слышу хруст.

— Твою мать, больно же! — выкрикивает журналист.

— Говори, кто тебе про это рассказывал! Не думаю, что ты поверил какому-то анонимному звонку, — оборотень говорит не так уж и громко, но тон такой, будто он готов убить на месте.

— Во что верить уже ваше дело. Отдайте мне мою камеру, — кажется, журналист ни капли не пугается.

— Уйдите, — говорит Богдан паре стоящих за ним охранников. Те покорно выходят и направляются в мою сторону, заставляя покинуть место, из которого все так хорошо просматривалось. Обхожу сарайчик, прячась от них.

Черт! Они встали прямо рядом с тем местом, где я только что стояла! Блин!

Слышу, как внутри сарайчика что-то трясется, ломается, затем злобный звериный рык. Черт возьми, Богдан его если не убьет, то искалечит! Не знаю, что делать, просто стою как вкопанная.

— Говори! — голос Богдана не похож на человеческий. — Кто тебе про это сказал!

— Твою мать! — орет журналист.

— Кто тебе про это сказал?!

— Мужик из твоей фирмы. Максим. Яковлев. Кажется, так. Яковлев!

— Ну вот, можно же было сразу по-хорошему, — голос Богдана снова становится человеческим. — Выметайся отсюда.

— А камера…

— Держи.

— Карту памяти…

— А её я оставлю себе, — слышится скрип двери. — Парни, проводите его к воротам.

Черт, надеюсь, оборотень не заметит меня здесь. Становлюсь у сарайчика, стараюсь не двигаться, даже не дышать.

— Подслушивать нехорошо. Могла и внутрь зайти, — слышу над ухом голос Богдана, оборачиваюсь. Мой взгляд упирается в его широкую грудь.

— Ты… Знал, что я тут?

— Я же оборотень. Я чувствую запахи немного получше людей.

— Думала, ты его убьешь…

— И не собирался. Но надеюсь, больше он сюда не явится. Пошли в дом.

Он обнимает меня за талию.

— Тот человек, он сказал правду?

Богдан кивает.

— Проблема в другом. Тот, кого он назвал, Максим Яковлев давно у меня работает, я не думал, что он может делать подобное у меня за спиной. Да и не знал он о нашей свадьбе. Похоже, нам с ним завтра нужно будет встретиться и поговорить по душам. А ты присмотришь за Танюшкой, пока меня не будет.

Я киваю.

— Это все ведь никак не связано с тем, что меня хотели убить? — спрашиваю его.

— Возможно.

— Возможно?

— Проблема в том, что о нашей женитьбе знали всего несколько человек. Кто-то предал меня. Пожалуй, стоит усилить охрану. Ты главное не беспокойся. Я никому не позволю причинить тебе зла.

Черт, страшновато. А что, если бы тот человек был убийцей? Если бы у него была не камера, а пистолет?

— Не бойся, — шепчет мне Богдан. — Все будет хорошо.

Тоже на это надеюсь. Но почему мне кажется, что не встреться я тогда с Богданом, все было бы иначе? Ни у кого в мыслях и не было бы убивать меня.

— Ты дрожишь, — оборотень открывает передо мной дверь в дом. Я оборачиваюсь, и вижу, как в сопровождении пары охранников журналист направляется к воротам.

— Не могу я так. Понимаешь, не могу. Бояться каждого шороха, каждой тени за окном, сидеть взаперти. Вообще я планировала навестить маму на Рождество. Да много чего планировала. И не хочу теперь скрываться от неизвестно кого.

— Все скоро решится, — говорит Богдан и мягко целует меня в щеку. — Постараюсь разобраться с этим до Рождества.

***

Богдан помогает мне снять пальто, усаживает на диванчик в гостиной.

— Подожди. Сейчас сделаю тебе кофе, — говорит он, отправляясь на кухню.

Сквозь открытую дверь вижу, что он и вправду сам собственноручно делает мне кофе. Я ожидала, что придет Бланка…

Черт! Мое тесто!

Бегу на кухню сама. К счастью, еще не испортилось.

— Посиди, я сам справлюсь, — Богдан кивает в сторону стула.

— Да нет, мое тесто. Я же хотела сделать блинчики.

— Лучше посиди. Успокойся. Оно никуда не сбежит, — он почти что силой усаживает меня в кресло.

— Зато испортится. Придется делать все заново.

— Ничего страшного. Скажу Бланке, пусть тебе поможет. Будет делать все как ты говоришь.

— Я даже её языка не знаю.