практиковать глубокое видение, легко заметить, что ваша истинная природа лишена рождения и смерти, бытия и небытия, появления и исчезновения, единства и различий. Тот, кто это видит, свободен от страха. Нет ни привязанности, ни ревности. Бесстрашие – это наивысшая радость. Переживая мудрость бесстрашия, вы приходите к свободе. Тогда, подобно великим существам, вы спокойно скользите по волнам рождения и смерти.

Явное и скрытое

Истинная природа всех явлений имеет свойство не рождаться и не умирать, не возникать и не исчезать. Моя истинная суть свободна от прихода и ухода. Когда условий достаточно, я присутствую в явном виде, а когда нет – в скрытом. Я никуда не ухожу. Куда я мог бы уйти? Я просто прячусь.

Если у вас только что умер близкий человек, вам может быть трудно справиться с этой утратой. Вы то и дело плачете. Но посмотрите в глубину. Есть одно божественное лекарство, которое поможет вам преодолеть боль: нужно увидеть, что дорогой вам человек не рождается и не умирает, не приходит и не уходит.

Лишь из-за недостатка мудрости мы думаем, что человек «ушел из жизни» и больше не существует. Мы просто привязаны к одной из его форм, одному из его проявлений. Когда привычная форма исчезает, мы страдаем и грустим.

Но наш возлюбленный все еще здесь. Он вокруг нас, он улыбается нам. В своем заблуждении мы не можем узнать его и говорим: «Его больше нет». Мы снова и снова спрашиваем: «Где ты? Почему оставил меня?» Наша боль обусловлена непониманием. Облако не потерялось. Наш любимый не исчез. То, что раньше имело одну форму, теперь проявляется в другой. Если поймем это, мы будем страдать намного меньше.

Изменение формы

Теряя любимых людей, мы должны помнить, что человек не стал «ничем». «Нечто» не может стать «ничем», а «ничто» не может стать «чем-то». Понять это нам поможет наука: она утверждает, что материя не разрушается, но становится энергией. И энергия может стать материей, но уничтожить ее невозможно. Точно так же и наш любимый не растворился в небытии, а просто принял другую форму. Эта форма может быть облаком, ребенком или ветерком. Мы можем увидеть своего любимого во всем. И, улыбаясь, сказать: «Дорогой, я знаю, что ты совсем рядом. Я знаю, что твоя истинная природа – за пределами рождения и смерти. Я не потерял тебя; ты всегда со мной».

Если глубоко смотреть на каждое мгновение жизни, вы увидите этого человека. Такая практика поможет преодолеть скорбь. Так можно думать, например, об ушедших родителях. Их природа свободна от рождения и смерти, от появления и исчезновения. В действительности вы не потеряли никого из тех, кто умер.

Ваши понятия о счастье могут быть очень опасными.

История реки и облаков

Есть история о том, как река следовала за облаками. Из горного родника образуется небольшой ручей. Он юный и узенький, но хочет как можно быстрее добраться до моря. Он не умеет спокойно пребывать в настоящем моменте. Он торопится, потому что очень молод. Он не обрел постижения в практике «Я дома, я прибыл» – поэтому он стекает с горы, достигает равнины и становится рекой.

Будучи рекой, он вынужден течь медленнее. Это раздражает его, потому что он боится никогда не добраться до моря. Но, поскольку его течение замедлилось, его воды стали спокойнее. Поверхность воды теперь отражает облака – розовые, серебристые и белые. У них множество чудесных форм и очертаний. Теперь река страдает от того, что облака непостоянны. Они все время плывут по ветру, исчезая из виду. Как страдает река! Она то и дело пытается следовать за облаками. Как жаль, что они не могут остаться и не двигаться!

Однажды налетел штормовой ветер и разогнал облака. Небосвод был ярко-синим и совсем пустым. Река пришла в отчаяние. Не было видно ни единого облачка, за которым можно было бы следовать. Обширная синь неба вызвала в сердце реки глубокую печаль. «Для чего теперь жить, если нет облаков? Зачем жить без любимого?» Реке хотелось умереть, но как река может убить себя? Она плакала всю ночь.

В ту ночь река услышала собственные рыдания. Они отдавались в звуках волн, что плескались о берег. Когда река пришла в себя и прислушалась к плеску волн, она испытала чудесное прозрение. Она поняла, что ее собственная природа не отличалась от природы облаков. Она и была облаками. Облако лежало в глубине ее собственного бытия. Как и река, облако жило в воде. Оно состояло из воды. «Так зачем же, – подумала река, – мне бегать за облаками? Это стоило бы делать только в том случае, если бы я сама не была облаком».

Та ночь, проведенная в одиночестве и печали, помогла реке проснуться и увидеть, что она тоже была облаком. Наутро синева неба, которая навеяла на реку такую грусть, показалась ей чудесной, ясной и чистой. Эта глубокая синь отражала новую свободу и невинность реки. Теперь река понимала, что небосвод – это дом для всех облаков, ни одно из них не могло бы существовать без неба. Река уже знала, что природа облака свободна от прихода и ухода, – так к чему плакать? Зачем грустить, будто облака оторваны от реки?

В тот день реку посетило еще одно озарение. Она увидела природу неба, лишенную рождения и смерти. От этого река стала тихой и спокойной. Она начала радостно отражать небо. До этого она отражала только облака и не хотела соприкасаться с природой явлений. Раньше ей хотелось наблюдать только природу перемен, рождения и смерти. Сейчас, когда река поняла синеву небосвода, она успокоилась. Никогда еще она не чувствовала себя такой умиротворенной.

Вечером, когда облака сгустились снова, река уже не стремилась привязаться ни к одному из них. Ни одно не ощущалось как ее собственное, особое облако. Она улыбалась каждому из облаков, пока они проплывали мимо. Она счастливо любила их все.

Теперь у реки появилось радостное чувство равностности. Она не выделяла какое-либо конкретное облако и не стремилась присвоить его себе. Они все ей нравились. Она с удовольствием отражала каждое облако, которое скользило в небе. Когда облако уходило, река говорила: «До свидания! До скорой встречи», – и у нее на душе было очень легко. Она знала, что облако вернется к ней после того, как станет дождем или снегом.

Река была свободной. Она даже не чувствовала необходимости стремиться к морю. Той ночью вышла