— Да это только начало! — попробовала я поумерить восторг публики.

— Не сердитесь, госпожа Странствующая, мы вас так ждали, так ждали! — извинился за всех староста.

Окончив историю героической победы, свалившегося богатства и веселой свадьбы, я замолчала. Молчала и толпа. Мы глядели друг на друга.

— Все, конец, — сказала я.

— Ура Странствующей! — закричал староста, и толпа подхватила клич.

Почему мне показалось, что меня никто не слушал?

— Отведайте, госпожа, — вручили мне сразу после выступления что-то тоненькое и липкое.

— Что это? — спросила я, прожевав и прокашляв небольшой кусочек.

— Ячменная лепешка с медом! — радостно ответил староста. — Вы ешьте, госпожа Странствующая, ешьте, вам еще приготовят!

И староста показал на плоский камень, по которому здоровенные парни с уханьем катали огромный валун, а девушка досыпала зерно. Я удивилась, но смолчала. Смолчала я и на общем ужине, когда у всех, кроме меня, на коленях оказались деревянные ступки, и во время трапезы они дружно растирали зерно. Под нескончаемый шорох я ела лепешки из плохо перемолотой муки, блинчики с печеными яблоками, пирожки с зайчатиной, утку в тесте, гречневые оладьи в патоке, овсяные коржи, выплевывала десятки неперемолотых зерен, но молчала. Смолчала я, когда маленького худого мальчика послали намолоть муки, и он с натугой принялся вертеть стоявшие неподалеку жернова. Но когда во время беседы в общинный дом с ревом ворвалась какая-то девочка, отдавившая палец каменной теркой, я уже не выдержала:

— Да у вас что, мельницы обычной нет?

И по невероятно счастливому, довольному, одухотворенному лицу старосты поняла, что наконец-то задала нужный вопрос.

— Есть, госпожа Странствующая, есть у нас отличная мельница на запруде! Со всей округи зерно везли! Только вот такая с ней беда приключилась…

Я мысленно застонала. Похоже, на мне только что захлопнулся какой-то капкан.

— …А потом Сварт-Певун мешок в мельницу, значит, заносит, глядь: Горл без единой кровинки у лотка лежит! Сварт подбежал к нему, даже мешок сбросить забыл — и тут кто-то на спину ему как прыгнет! И давай мешок драть! Сварт мешок выронил — и бежать! По ступеням катился, руку сломал. Одно спасло — сытые они, видно, были.

— Кто — они? — мрачно уточнила я. Рассказ старосты подозрительно напоминал историю Декры. Две кружки пива уже стояли между нами для облегчения переговоров.

— Да вампиры же! — удивился моей непонятливости староста. — Завелись вот, на нашу голову. Мы с соседями собрались, пробовали на них сходить, но их и серебро не особо берет. Трех охотников погрызли, мы и отступились. А они с тех пор шалят — на поля набегают, курей губят, в дома скребутся. После заката в одиночку из дому хоть и не выходи — точно утащат!

— А днем вы их бить не пробовали? — припомнила я одну балладу. — Они вроде днем спать должны.

— Ходили, в самый полдень, — подтвердил староста, — Специально выгадали, на небе ни облачка не было. Так они нас целую версту гнали, еле спаслись. Спать-то они спали, разбудили мы их — вот они вдвое злей и были!

— Так они и солнца не боятся? — поразилась я количеству вранья в песнях.

— Чего не знаю, того не знаю, — не стал выдумывать староста. — Но гнали они нас здорово. А мельница хорошая. Лет сорок назад с гномами ставили, одних коров два десятка им отвели. Колеса мореного дуба, шестерни из синей стали. Жалко ее!

— Кого?

— Мельницу же! — снова поразился моей недогадливости староста.

— Так обратитесь в Светлый Храм, вампиры вроде по их части, — посоветовала я и опять расстроила главу общины.

— Нельзя к ним обращаться, госпожа Странствующая, никак нельзя! Мы уже третий месяц от власти все скрываем!

И понял по выражению моего лица, что опять все надо объяснять.

— У них с нечистью разговор короткий, сами знаете: «Пламя очистит, пламя исцелит!» Сожгут мельницу в пепел и следа не оставят. А нам еще доведется в храм жертвовать, очистительные молитвы у них выпрашивать. Года три на них работать всем селом придется. А мельницу жалко, хорошая ведь мельница!

— Так что же вы от меня хотите? — спросила я и тут же поняла, что ловушка захлопнулась.

— А спойте вы им, госпожа Странствующая, как махаганцам спели, — вкрадчиво предложил староста. Да, нет в лесу зверей быстрее слухов. А ведь меня по дороге вроде никто не обгонял. — А уж мы вас не обидим — пятнадцать золотых дадим! До зимы ведь все смолоть надо!

Наверно, это была случайность. Случайно в доме появился тот самый камень, и на нем снова с уханьем катали большой валун здоровяки, случайно прямо передо мной оказался худенький мальчик, взявшийся за ручку жерновов, но смотрящий на меня с немой надеждой. И совершенно совпало, что в первые ряды протолкалась девочка с ушибленным пальцем и новой теркой, побольше и потяжелее — отдавить всю руку сразу, не иначе. В общинном доме воцарилось выжидательное молчание.

— Знаете, надо мне моих зверьков повидать. Как они там устроились? — Я быстро вскочила и шмыгнула к выходу. Наверное, от меня ждали другого ответа.

Воротник безмятежно дрых у ног Мышака.

— Хусситрбрррандаггуррен! — выпалил просыпающийся дракончик, когда мне надоело толкаться, щипаться и звать, и я просто поволокла его за хвост по хлеву. Чуть позже Воротник вспомнил Всеобщий: — Что случилось?

— Скажи, что ты знаешь о вампирах? — оставила я в покое его хвост и села рядом.

— Вкусные-э-э, — мечтательно протянул дракончик. — Особенно спинки!

— А хочешь еще попробовать? — вкрадчиво уточнила я.

Воротник обрадованно закивал.

— Я согласна, — заявила я сразу от дверей общинного дома.

— Чего? — явно сбился с мысли староста. Он как раз общался с девочкой с ушибленным пальцем и мальчиком с жерновами.

— Согласна спеть для вампиров! Где там ваша мельница?

— Да недалеко, возле речки, — наконец опомнился староста.

Солнечный диск, конечно, оказался неподалеку. Мы ударили по рукам над костяной пластиной с позолотой, и я отправилась на место своего очередного выступления.

Мельница таинственно чернела у запруды. Даже в свете луны было видно, как затянуло тиной водяное колесо. Воротник радостно нюхал воздух и рвался с поводка, который я ему смастерила еще днем.

— Ну удачи вам, госпожа Странствующая, зовите, если что! — напутствовал староста и заспешил к селу. Нет, правда, что-то мне все это напоминает!

Дверь мельницы взвизгнула несмазанными петлями. Внутри было пыльно и таинственно. Лунный свет ложился узкими полосками на стопку мешков в углу, на какие-то палки и железяки, на большой помост у дальней стены с засыпочной воронкой. Изнутри на двери был здоровенный засов, и я с натугой его задвинула. Воротник неотрывно таращился на потолок.